Ширли Джексон - Призрак дома на холме

— Газетные? — переспросила Теодора. — Тут был скандал?

— О да, — ответил доктор. — Грандиозный скандал с безумием, самоубийством и тяжбами. Тогда-то я и выяснил, что у местных жителей мнение о доме однозначное. Разумеется, я выслушал десятки противоречивых версий — вы не поверите, как трудно получить точную информацию о доме с привидениями и каких трудов стоило добыть даже те немногие сведения, которыми я на данное время располагаю. В итоге я отправился к миссис Сандерсон — тетушке Люка — и договорился об аренде Хилл-хауса. Она не скрывала своего отношения…

— Дом сжечь куда труднее, чем думают, — вставил Люк.

— …но согласилась на короткое время пустить меня сюда для научных исследований, при условии что к нам присоединится один из членов семьи.

— Она надеется, — торжественно произнес Люк, — что я уговорю вас не вытаскивать на свет божий очаровательные старые скандалы.

— Итак, я объяснил, как сам оказался здесь и почему с нами Люк. Что до вас, дамы, как всем нам уже известно, вы здесь, потому что я вам написал, а вы приняли мое приглашение. Я надеялся, что каждая из вас сможет по-своему стать своего рода резонатором для действующих в доме сил: в прошлом Теодора демонстрировала способности к телепатии, а Элинор стала непосредственной свидетельницей и участницей полтергейста…

— Я?!

— Конечно. — Доктор наградил ее удивленным взглядом. — Много лет назад, в детстве. Камни…

Элинор нахмурилась и помотала головой. Пальцы, сжимающие ножку бокала, дрожали. Наконец она проговорила:

— Это были соседи. Мама говорила, что соседи. Люди так завистливы.

— Возможно, — кивнул доктор, улыбнувшись Элинор. — Разумеется, случай давным-давно позабыт. Я упомянул о нем с единственной целью — объяснить, зачем я вас сюда пригласил.

— В моем детстве, — лениво протянула Теодора, — «много лет назад», как тактично выразился доктор, меня выпороли за то, что я бросила кирпич в стекло теплицы. Помню, я долго об этом думала, вспоминала порку — но и чудесный звон тоже — и по основательном размышлении пошла и снова бросила в теплицу кирпич.

— Я довольно плохо помню… — неуверенно сказала Элинор доктору.

— Но почему? — спросила Теодора. — Ладно, я верю, что Хилл-хаус считается нехорошим домом и вы, доктор Монтегю, пригласили нас сюда для наблюдений — держу пари, еще и потому, что не хотели жить здесь в одиночестве, — но я все равно не понимаю. Это жуткий старый дом, и если бы я его сняла, то при первом взгляде на вестибюль потребовала бы деньги обратно, однако в чем тут дело? Что всех так пугает?

— Не знаю, — ответил доктор. — Я не могу назвать то, что не имеет названия.

— Мне так и не объяснили, что происходит, — с жаром обратилась Элинор к доктору. — Мама сказала, это соседи, они злятся на нас за то, что мы до них не снисходим. Мама…

Люк перебил ее.

— Думаю, — медленно и раздельно произнес он, — нам всем нужны факты. Что-то, что мы сумеем понять и сложить.

— Во-первых, — сказал доктор, — я задам вам вопрос. Хотите ли вы уехать? Советуете ли вы нам всем собрать чемоданы, предоставить Хилл-хаус самому себе и больше никогда не иметь с ним дела?

Он посмотрел на Элинор. Та стиснула руки и подумала: вот еще один шанс уехать, а вслух сказала: «Нет» — и смущенно покосилась на Теодору.

— Я сегодня вечером вела себя немного по-детски, — сказала она. — Испугалась, как маленькая.

— Элинор говорит не всю правду, — вступилась за нее Теодора. — Я струхнула не меньше; мы обе до смерти переполошились из-за кролика.

— Кролики — жуткие создания, — поддержал ее Люк.

Доктор рассмеялся.

— Полагаю, мы все сегодня вечером были немного нервные. Как-никак это потрясение — повернуть за угол и увидеть Хилл-хаус целиком.

— Я думал, доктор врежется в дерево, — подтвердил Люк.

— Теперь я очень смелая — в теплой комнате у камина вместе со всеми, — сказала Теодора.

— Мне кажется, мы не можем уехать, даже если захотим. — Элинор произнесла фразу раньше, чем поняла, что собирается сказать или какое впечатление произведет это на остальных. Поймав их недоуменные взгляды, она рассмеялась и добавила: — Миссис Дадли нас не простит.

Она не знала, поверили ли остальные трое ее объяснению, и подумала: может быть, мы уже попались и дом нас не отпустит.

— Давайте выпьем еще немного бренди, — предложил доктор, — и я расскажу вам историю Хилл-хауса. — Он снова занял лекторскую позицию у камина и начал — медленно, нарочито бесстрастно, как будто повествовал о давно умерших королях и войнах давно прошедших столетий: — Хилл-хаус был выстроен восемьдесят с лишним лет назад неким Хью Крейном в расчете на детей и внуков; без сомнения, он и сам надеялся окончить тут свой век в удобстве и роскоши. Увы, едва ли не с первого дня Хилл-хаус преследовали несчастья. Жена Хью Крейна погибла за минуты до того, как увидела дом: карета перевернулась на подъездной аллее, и молодую женщину внесли «бездыханной» — кажется, в пересказе истории стояло это слово — в выстроенный для нее дом. Хью Крейн, у которого на руках остались две маленькие дочки, озлобился и затосковал, однако из Хилл-хауса не уехал.

— Дети росли здесь? — недоверчиво переспросила Элинор.

Доктор улыбнулся.

— В доме, как я сказал, сухо. В округе нет болот, вызывающих лихорадку, сельский воздух полезен для здоровья, сам дом считался роскошным. Я вполне допускаю, что двое маленьких детей могли здесь играть. Им, возможно, было тут одиноко, но отнюдь не плохо.

— Надеюсь, они бродили босиком по ручью, — сказала Теодора, глядя в огонь. — Бедняжки. Может, их все-таки иногда выпускали на луг — бегать и рвать цветы.

— Отец женился еще раз, — продолжал доктор. — Вернее, еще два раза. Ему крайне… э-э… не везло в браке. Вторая миссис Крейн погибла при падении — хотя я не сумел выяснить, когда и как это произошло. Ее смерть была такой же трагически неожиданной, как и смерть предшественницы. Третья миссис Крейн скончалась от чахотки где-то в Европе; в библиотеке Хилл-хауса вроде бы хранятся открытки, которые присылали девочкам отец и мачеха из различных санаториев. Девочки жили здесь на попечении гувернантки; после смерти третьей жены Хью Крейн остался за границей, а дочерей отправил к родственнице их матери, у которой они и находились до совершеннолетия.

— Надеюсь, мамина родственница была повеселее старого Хью, — заметила Теодора, по-прежнему угрюмо глядя в огонь. — Страшно подумать, что дети росли в темноте, как шампиньоны.

— Сами они были другого мнения, — сказал доктор. — До конца жизни сестры спорили из-за Хилл-хауса. Хью Крейн, потерявший надежду на династию, вотчиной которой будет Хилл-хаус, умер в Европе вскоре после жены. Дом оказался в совместном владении сестер, к тому времени уже барышень — по крайней мере, старшая начала выезжать в свет.