Ширли Джексон - Призрак дома на холме

— Наверное, вам от нас куча хлопот, — заметила Теодора.

После долгого молчания миссис Дадли ответила:

— Я убираю в десять и подаю ланч в час.

Теодора рассмеялась и встала.

— Вперед! — воскликнула она. — Вперед, вперед! Идемте открывать двери!

Для начала они — весьма разумно — приперли тяжелым креслом дверь из столовой в игровую. То, на что налетела Теодора по пути сюда, оказалось инкрустированным шахматным столиком («И как я его вчера проглядел?» — раздраженно пробормотал доктор); в дальнем конце комнаты стояли карточные столы со стульями и высокий шкаф, из которого доктор накануне доставал шахматы. Там же лежали крокетные шары и доска для криббиджа.

— Лучшее место для беспечных забав, — заметил Люк, с порога обозревая сумрачное помещение. Зеленое сукно неприятно отражалось в темной облицовке камина, серия охотничьих гравюр, целиком посвященная различным методам убийства диких животных, отнюдь не оживляла темные панели, а со стены над камином в явном смущении смотрела оленья голова.

— Сюда они приходили развлекаться. — Голос Теодоры слабым эхом отразился от высокого потолка. — Отдыхать от гнетущей атмосферы всего остального дома. — Оленья голова смотрела на нее скорбно. — Девочки, — пояснила Теодора. — А нельзя ли как-нибудь снять это жуткое чучело?

— По-моему, оно в тебя влюбилось, — сказал Люк. — Просто не сводит глаз. Идемте отсюда.

Они придвинули дверь креслом и вышли. Вестибюль тускло поблескивал в свете из открытых дверей.

— Как только найдем комнату с окном, откроем его, — заметил доктор, — а для начала распахнем входную дверь.

— Ты вот все время думаешь о девочках, — сказала Элинор Теодоре, — а я не могу забыть бедную одинокую компаньонку, как она бродила по комнатам, гадая, кто тут еще в доме.

Люк с усилием открыл тяжелую парадную дверь и подкатил каменную вазу, чтобы ее подпереть.

— Свежий воздух, — с удовлетворением произнес он.

В вестибюле повеяло теплым ароматом дождя и мокрой травы; с минуту все четверо стояли у порога, отдыхая от атмосферы Хилл-хауса, потом доктор сказал:

— А вот этого никто из вас не ждет. — Он открыл узенькую невысокую дверь рядом с большой парадной и, улыбаясь, отступил в сторону. — Библиотека. В башне.

— Я не могу туда войти.

Элинор сама удивилась своим словам, но это была правда. Струя холодного воздуха, пахнущего сыростью и землей, заставила ее отступить к стене.

— Моя мама… — начала Элинор, не понимая толком, что собирается сказать.

— Вот как? — Доктор взглянул на нее с интересом, потом спросил: — Теодора?

Теодора пожала плечами и шагнула в библиотеку. Элинор поежилась.

— Люк?

Однако Люк был уже внутри.

Со своего места Элинор видела только полукруглую стену и узкую чугунную лестницу, уходящую, надо думать — раз это башня, — вверх и вверх. Элинор зажмурилась. Издалека до нее донесся голос доктора, приглушенный каменными стенами библиотеки.

— Видите вот здесь, сверху, маленький люк? — говорил доктор. — Он ведет на балкон. И разумеется, по наиболее распространенной версии, именно здесь она и повесилась — девушка то есть. Самое подходящее место; на мой взгляд, более подходящее для самоубийства, чем для книг. Считается, что она закрепила веревку на чугунных перилах и шагнула в…

— Спасибо, — ответила Теодора. — Спасибо, я представила во всех подробностях. Сама бы я повесилась на оленьей голове в бильярдной, но, думаю, компаньонка была нежно привязана к башне. Как мило выглядит слово «привязана» в этом контексте, не правда ли?

— Очаровательно. — Голос Люка прозвучал громче: они вышли из библиотеки в вестибюль, где стояла Элинор. — В этой комнате я устрою ночной клуб. Оркестр будет стоять на балконе, хористки — спускаться по чугунной лестнице. Бар…

— Элинор, — спросила Теодора, — теперь тебе лучше? Комната совершенно ужасная, правильно ты туда не пошла.

Элинор отступила от стены. Руки у нее были ледяные, ей хотелось плакать. Она решительно повернулась спиной к библиотечной двери, которую доктор подпер стопкой книг.

— Вряд ли я стану тут много читать, — проговорила Элинор как можно беспечнее. — Во всяком случае, если книги пахнут так же, как библиотека.

— Я не заметил никакого запаха. — Доктор вопросительно взглянул на Люка, тот мотнул головой. — Странно, — продолжал доктор, — и очень похоже на то, что нас интересует. Запишите все, моя дорогая, и постарайтесь как можно подробнее изложить свои ощущения.

Теодора озадаченно повернулась, глянула на лестницу, потом вновь на входную дверь.

— Здесь две парадные двери? — спросила она. — Я просто запуталась?

Доктор радостно улыбнулся; очевидно, он с нетерпением ждал подобного вопроса.

— Парадная дверь только одна. Та, через которую вы вчера вошли.

Теодора нахмурилась.

— Тогда почему мы с Элинор не видим башню из своих окон? Наши спальни выходят на фасад, и все же…

Доктор рассмеялся и хлопнул в ладоши.

— Наконец-то, — сказал он. — Умница, Теодора. Вот почему я хотел, чтобы вы осматривали дом при свете дня. Ну, садитесь на лестницу, я вам объясню.

Они послушно уселись на ступеньки, а доктор вновь принял лекторскую позу и начал официально:

— Одна из странностей Хилл-хауса заключается в его планировке…

— Ярмарочный павильон ужасов.

— Совершенно точно. Вы не задумывались, почему тут так сложно отыскать путь? В обычном доме мы бы освоились куда быстрее, а здесь то и дело открываем не те двери, нужные комнаты ускользают. Даже я испытываю определенные трудности. — Он вздохнул и кивнул. — Полагаю, старый Хью Крейн рассчитывал, что со временем Хилл-хаус будут показывать за деньги, как дом Винчестеров [4] Дом принадлежал Саре Винчестер и с 1884 года до ее смерти в 1922 году непрерывно достраивался. История его такова: после кончины дочери и мужа, оружейного магната Уильяма Винчестера, Сара обратилась к медиуму, который сказал, что семью преследуют духи людей, убитых из винчестеров, и единственный способ для нее самой спастись — ни на один день не останавливать строительство. В доме есть лестницы и двери, ведущие в никуда, и прочие средства сбить с толку призраков. С 1923 года и по настоящее время дом открыт для туристов. или многие восьмиугольные здания. [5] Термин обычно относится к восьмиугольным зданиям, выстроенным в 1850-е годы в США и Канаде, в период кратковременной моды, созданной архитектором-любителем Орсоном Фоулером. Вспомните, что он сам проектировал дом и, как я уже говорил, был со странностями. Каждый угол, — доктор указал на дверь, — слегка отклоняется от прямого. Хью Крейн, видимо, презирал обычных людей с их прямоугольными домами и выстроил собственный на свой вкус. Углы, которые вы по привычке считаете прямыми, поскольку имеете полное право этого ожидать, в действительности больше или меньше на долю градуса. Например, я уверен, что вы считаете горизонтальными ступени, на которых сидите, потому что не готовы к тому, что лестница будет наклонной…