Роберт Стайн - Тихая ночь— 2

Дэнни кивнул.

— Я все проверил. Она связана, глаза завязаны, во рту кляп.

— Нужно убедиться, что кляп невозможно вытолкнуть. Я не хочу, чтобы она кричала, — озабоченно сказала Диана, надевая пальто. — Ты же знаешь, в этом доме очень тонкие стены.

— Ничего, скоро ты переедешь в большой и красивый дом, — подшутил над ней Дэнни. — У тебя будет горничная, дворецкий и шофер.

Диана почему-то не нашла шутку смешной.

— Восемнадцать мне исполнится только через четыре месяца, — заметила она. — И до этого времени нельзя показывать деньги, иначе их заберут мои родители.

Дэнни поцокал языком.

— Куда ты собралась? Я думал, ты позвонишь Долби и скажешь, что его дочь у нас.

— Я и намерена это сделать, — резко ответила Диана. — Но неужели думаешь, что буду звонить из дома? Они установят адрес и накроют нас в одно мгновение.

Парень повернулся к окну.

— Да, я знаю. Просто испытывал тебя. — Он снова взялся за свой спортивный журнал. — Знаешь, что я сделаю, когда получу свою долю? Татуировку.

— Ты всегда отличался потрясающей разумностью, — сухо заметила Диана, застегивая пальто и направляясь к двери.

— Интересно, почему от Преса ничего не слышно, — пробормотал Дэнни, не отрываясь от журнала.

— Тихо! Никаких имен, — прошипела девушка, указывая в сторону двери. — Мне тоже интересно, — добавила она, берясь за ручку двери. — Надеюсь, в участке он ничего не натворил.

— Может быть, они узнали о том, что он угнал машину.

— Что? — ахнула Диана. — Я никогда об этом не слышала.

Дэнни покраснел и отвернулся.

— Ну ладно. Прес просто одолжил ее… на время. На самом деле он ее не воровал.

Девушка рассмеялась.

— Странно, что он не предложил прокатиться! Этот старый «Плимут» мне уже надоел.

— После того как мы продадим Реву обратно, ты сможешь купить пять машин.

Диана кинула еще один взгляд в сторону спальни.

— Присматривай за ней, Дэнни. Знаю, что тебе хочется спать, но лучше все-таки быть повнимательней. Все должно пройти без сучка без задоринки, ты не забыл?

— Да, хорошо, хорошо, — проворчал он, почесывая голову. — Я присмотрю за ней. Иди звони, а то я тут состарюсь.

Диана вышла и осторожно закрыла за собой дверь. Снаружи был яркий теплый день, скорее сентябрьский, чем декабрьский. На земле виднелись отдельные белые пятна старого снега — один из немногих признаков зимы. Она наклонилась и потрепала по голове старую собаку, которая всегда бродила возле дома.

— Чья ты? Или ты сама по себе?

Собака вяло пошевелила хвостом.

Диана забралась в машину и с третьей попытки завела ее. Потом поехала по направлению к Дивижн-стрит, где рассчитывала найти уединенную телефонную будку. Радио в машине не работало, но девушке оно и не было нужно. Она радостно напевала про себя, шлепала ладонями по рулю и в тысячный раз прокручивала в голове текст, который намерена была сказать мистеру Долби.

Отец Ревы, Роберт Долби, поежился в своем кресле и отложил номер «Уолл-стрит Джорнал». Он сидел перед камином и некоторое время наблюдал за игрой языков пламени. Тяжело вздохнув, поднял газету и снова принялся за чтение. Когда на журнальном столике зазвонил телефон; мужчина издал сдавленный крик, взял трубку и опрокинул при этом маленький стаканчик шерри. Жидкость разлилась, и на полированной поверхности возникла коричневая лужица. Не обращая на нее внимания, мистер Долби поднес трубку к уху.

— Алло!

— Это Роберт Долби? — Голос явно принадлежал молодой женщине.

— Да.

— Мистер Долби, — очень резко и деловито начала та. — Я… э-э-э… Ваша дочь у нас. С ней все в порядке. Я… я звоню сообщить, что вам нужно сделать, чтобы вернуть ее. Это будет стоить миллион долларов. Не волнуйтесь. Ваша дочь жива и…

— Совершенно верно, — ответил Роберт Долби. — Моя дочь Рева жива здорова и в данный момент сидит рядом со мной.

Мистер Долби смотрел в огонь и прислушивался к судорожным вздохам на другом конце линии. Доносились какие-то голоса, стук тарелок и вилок. Наверное, звонили из ресторана. Он сделал над собой усилие, пытаясь узнать ее голос. Слышал ли он его раньше? Может быть, эта девушка когда-нибудь работала у него? Или сейчас работает? Но не узнавал. Можно было сказать только одно — что она нервничает. И что она очень молода.

Рева встала с соседнего кресла и подошла ближе, прислушиваясь к разговору.

— Папа?

Он поднял палец, призывая ее к молчанию. Рева положила руку на спинку кресла отца и нагнулась, пытаясь разобрать голос звонившей.

— Мистер Долби, повторите, пожалуйста, что вы только что сказали, — дрожащим голосом произнесла Диана.

Она стояла в узенькой телефонной будке возле одного из ресторанов на Дивижн-стрит. Дверь будку закрывалась только наполовину, так что ей пришлось повернуться спиной к залу.

— Я сказал, что моя дочь Рева дома, со мной, — отрезал Долби.

Диана передернулась. Казалось, стены надвигаются на нее всей своей массой. В глазах потемнело, холодный ужас охватил все ее существо, и было ощущение, будто она вот-вот упадет в обморок или закричит. Неужели Долби говорит правду? Или просто пытается подловить ее?

— Мистер Долби, не пытайтесь играть в игры, — тонким, дрожащим голосом выдавила Диана.

— Кто бы вы ни были, слушайте меня! — закричал он.

— Мистер Долби…

— Отпустите девушку! — крикнул Долби в трубку. — Заложница, которую вы взяли, — не моя дочь. От меня вы не получите ни цента. Вы похитили не ту девушку!

Пэм пыталась распутать шнуры, которыми были связаны ее запястья, но от этого они только глубже впивались ей в кожу. Она расслабилась и попыталась размеренно дышать. Ноги болели, потому что лодыжки тоже были крепко связаны. Горло саднило: в рот был засунут кляп.

Где я? Зачем они меня здесь держат? Что они со мной сделают? Она пыталась отвлечься, но эти вопросы вновь и вновь возникали в голове. Паника охватила все ее существо, заставляя дрожать так, как будто девушку держали на морозе. Зачем они меня похитили? Чего они от меня хотят?

Вдруг Пэм поняла, зачем. Они не хотели похитить ее. Они хотели схватить Реву, ее сестру-миллионершу. Рева. Рева. Рева. Это имя причиняло большую боль, чем впившиеся в лодыжки шнуры. «Во всем виновата она, — с горечью думала Пэм. — Это целиком ее вина. Никто не захочет похищать меня. Они хотели Реву. Рева. Рева. Рева».

Пэм так часто повторяла это имя, что оно утратило для нее всякий смысл. А теперь я должна умереть из-за Ревы? Спину вдруг пронзила острая боль, как будто тысячи муравьев осаждали ее позвоночник. Девушка попыталась сглотнуть слюну, но в горле было совсем сухо. «Если они не ослабят кляп, я просто задохнусь», — подумала она и в тысячный раз потерлась головой о подушку, пытаясь сдвинуть повязку с глаз. Бесполезно.