Елена Усачева - Дом тысячи страхов

При упоминании чердака Вовка поежился.

– Дверь на чердак оказалась открытой, – голос осьминога стал завывающим. – Мальчик вошел! – Спрут подпрыгнул, приблизив к Наковальникову свои огромные глаза, страшно похожие на глаза Бабкиной. – А там сидит котенок и писает!!!

Тип в штиблетах заржал, опрокинулся на спину и задергал тощими ногами. Скелет на гробе довольно заухал. Кукла на его коленях мелко захихикала.

– А родители мальчика, – все тем же мрачным тоном закончил свою историю рассказчик, – стоят рядом и ругают этого котенка!

Спрут замер, наблюдая за Вовкиной реакцией.

Когда до Наковальникова дошло, что над ним просто издеваются, он надулся и обиженно засопел.

– Вы смеяться надо мной тут собрались?

Тип в штиблетах зашелся новым приступом хохота, в котором слышалось захлебывающееся кваканье. Спрут цыкнул на него, и тот отполз подальше в водоросли, но и оттуда слышались довольное подвывание и скрежет костей.

– Нет, не издеваемся. – Осьминог доверительно посмотрел в Вовкины глаза. – Мы предлагаем тебе выбрать. Либо ты остаешься с нами, с хорошо знакомыми тебе крокодилами и гробами. Или поступаешь в распоряжение старых страхов.

– Эт-то что еще такое? – Наковальников оглянулся, ожидая увидеть очередную мерзость.

– Понимаешь, в чем дело… – Спрут многозначительно повел щупальцем у себя над головой. – Люди испокон веков боялись вполне конкретных вещей. Человек утонул, значит, водяной на дно утащил или русалки защекотали. Заблудился в лесу – леший заморочил голову. Умер от удара молнии – Огненный Волк удачно в него плюнул. У бабы тесто для хлеба не подошло – домовой покуролесил. Все свои страхи люди знали и не старались выдумать новых. Но сейчас про старые страхи забыли. Ну, кто, когда пойдет купаться на речку, будет помнить о русалках и бояться их шаловливых пальчиков? Скорее скажут, что подводная лодка рядом прошла или инопланетяне залетные появились. Раньше дети друг друга пугали лешаками, а теперь гробами и черными простынями.

– А я-то тут при чем? – напомнил о себе Вовка.

– С тобой все сложно, – протянул спрут, выпуская изо рта струйку пузырьков. – У тебя была слишком непоследовательная бабушка. Ты боялся крокодила и зеленых глаз. Но зачем-то втянул в эту компанию Игошу. Ты знаешь, кто это такой?

– Чучело неповоротливое, – буркнул Наковальников, вспоминая давешнее явление.

Кукла снова мелко захихикала.

– Не только. – Спрут сердито зыркнул в сторону скелета, и смех прекратился. – Раньше верили, что если ребенок умирает при рождении, то его душа не попадает на небо, а остается на земле, превращаясь в Игошу. Он живет в доме, пакостит по мелочи – нитки путает, соли в суп подсыпает. Иногда может расшалиться – ребенка в колыбели придушить. Или еще чего… похуже.

Осьминог сделал внушительную паузу, выжидательно глядя на Вовку. Наковальников затравленно оглянулся.

– От меня-то вы чего хотите? – истерично воскликнул он.

– Здесь, в доме, где вы сейчас живете, уже многие годы идет война старых страхов с новыми. Русалка доказывает свое право на существование…

– Бабкина! – догадался Вовка.

– Она! Голубоглазая бестия! Никому покоя не дает! Страх существует, пока в него верят. А в нее верили! Не здесь. В деревне. Оттуда она и пришла сюда. Водохранилище небольшое, плавай туда-сюда сколько хочешь! Вот она и заплыла. Рыбаки-то просто так здесь тонули – кто по глупости, кто еще из-за чего. Она прознала про это и давай местных пугать, мол, ее это работа. Древние страхи сильны, могут повелевать стихиями. Ты видел, что она творит с огнем и водой! Ни одному нашему это не под силу. Но с каждым годом она слабеет – в нее верят все меньше и меньше. В деревне про нее забыли, сюда народ валом не валит. Вот она и заставила мужиков из деревни поджечь домик рыбака. Только они его не сожгли, потому что испугались хозяина с куклой, приняв его за нового демона. А что хозяин? Так, спятивший старик, живущий воспоминаниями о прошлом. Он и к парому бегает в надежде, что его дочь приедет. Но русалка еще чудит, показывает, каким этот дом может стать.

– А при чем здесь кукла? – Вовка посмотрел на игрушку, сидящую на коленях у скелета.

– Предмет живого мира. Русалка не может оказаться среди людей без людского предмета. Ей не нужно было вас убивать. Ей нужно было заставить ее бояться. Ее! Представительницу старых страхов. Кстати, дед с куклой никакой не хозяин домика рыбака, если ты не догадался. Андрей Геннадиевич обыкновенный старик. А вот за ним по пятам ходит его копия – домовой. Он-то с куклой и носится. Причем придумал себе такую же, какую хранит у себя хозяин, в голубом платье. Сделал специально, чтобы всех запутать. Помнишь, Малахов говорил, что часто видит сам себя? Даже бороться пытался со своим подобием. А чего с ним бороться, если это душа домика рыбака. Самый обыкновенный дух, слабенький только, гораздо слабее русалки. И где она такую древность откопала? Но силы у него хватает, чтобы быть похожим на Малахова. Это у них заведено – устраивать игры двойников. Малахов его боится. Но не дети… Они всегда упрямы. Разве их Сереньким Волчком перед сном напугаешь? Только хохотать будут. А вот покемон на них подействует.

– А монеты? – не сдавался Вовка.

– Это ерунда, – шевельнул щупальцем спрут, раскапывая три золотых. – Условность. Если ты веришь в нас, то монеты будут для тебя что-то означать. Дай нам их – и мы повеселимся на славу! Устроим бурную ночку. Для этого дела я припас парочку совершенно новых ужасов. С бензопилами, с клыками и брызжущей во все стороны кровью! – Осьминог на секунду замолчал. – Конечно, ты можешь сейчас уйти, – тихо добавил он. – Но они, – щупальце поднялось вверх, показывая на все еще мелькающие у них над головами тени, – могут тебя отсюда и не выпустить.

Вовка задрал голову. Где-то далеко в вышине плавали несколько фигур с длинными хвостами и человеческими руками.

– Русалки? – догадался он.

– Они самые. – Спрут вложил в безвольную Вовкину руку монеты. – Не знаю, какие у них планы относительно тебя… Нам же все равно. Не ты, так кто-нибудь другой. Но лучше уж ты. Поверь: с нами тебе скучно не будет… Это я тебе обещаю…

За Вовкиной спиной тут же появилась очередь. Тип в штиблетах подхватил свой мешок и нетерпеливо задышал ему в ухо. Скелет, тяжело кряхтя, поднялся, закинул куклу под крышку гроба. При этом Вовка успел хорошо разглядеть своего двойника, устроившегося на белых подушках.

– Давай скорее, – снова затянул свою волынку тип сзади. – Время идет!

Вовка подошел к сундукам, раскрыл ладонь.

Выбор у него был не очень сложный: милые и хорошо знакомые страхи с крокодилами и гробами. Или непонятные русалки и домовые. Эти хоть только пугают. А те и съесть могут. Вон, какие у Бабкиной зубы! Такая на дно затянет и не посмотрит, что ты ее не боишься.