Роберт Стайн - Улыбнись и умри

Глаза смотрели на меня в упор не мигая. Желтые. Холодные.

Я тупо уставился на них, ожидая, когда они задвигаются. Ожидая нападения.

— Что там? Ты нашел камеру? — послышался окрик Джона с тротуара.

— Нет. Это., это… я… так…

Я сунул руку туда, откуда смотрели на меня стеклянные желтые глаза. И почувствовал на ощупь мягкий мех. Сердце у меня бешено колотилось. Я яростно разгребал все что ни попадалось. Рука вытянула глазеющее на меня существо. Под мягкой шкуркой оно было твердым и одеревенелым. Шкурка была черно-коричневая. Дохлый енот. Тошнотворный запах ударил в нос.

— Оооо, черт! — невольно вырвалось у меня, и я швырнул труп за борт контейнера.

— Эй, Грег! — отозвался Джон.

— Я нашел дохлого енота, — крикнул я, зажимая нос. — От него такая вонища…

И тут я увидел камеру. Она лежала как раз под трупом енота. Фонарный свет скудно освещал ее. Линза ярко сверкнула, точно блеснул один глаз.

Я схватил ее. Вытащил из всякого старья. Потом вскочил на ноги. Наклонившись вниз, я крикнул Джону:

— Нашел! Вот она. Глазам своим не верю! Джон, прищурившись, посмотрел вверх.

— Классно! — проговорил он без всякого энтузиазма.

Я повесил камеру на шею, перевалил за борт контейнера и спрыгнул на землю. Рубашка и джинсы были в грязи и пыли. Только мне было наплевать. Подумаешь! У меня в руках камера.

— А что в ней такого? — спросил Джон. Он покосился на нее. Потрогал. — Она работает?

Мне не хотелось рассказывать ему историю камеры. Все равно ведь не поверит. Так что пугать попусту. Главное, мне хотелось как можно скорее добраться до дома.

Да, — сказал я, стряхивая с себя грязь, — она здорово снимает.

Но почему она тебе так уж понадобилась? — Джон продолжал разглядывать камеру, пока я счищал с нее грязь.

Да видишь ли, я обещал ее кое-кому показать. В школе. Ну, для одного дела.

Джон взъерошил свой ежик.

Может, стоит показать камеру моему папе? Вдруг он не захочет, чтобы ты ее брал?

Да вы же на помойку ее выбросили! — Я схватил камеру обеими руками, боясь, что он сейчас вырвет ее у меня.

Но мы же не знали, что она действует, — возразил Джон. — Она ценная? Должно быть, ценная. Как антиквариат или что-нибудь в этом роде.

Да брось ты. Никакая она не ценная. Ну пожалуйста, Джон. Я…

Давай-ка все же покажем папе, — настаивал Джон и потянулся к камере.

Я отшатнулся и сжал камеру в руках еще крепче. Раздался щелчок. Яркая белая вспышка ослепила нас.

— О, нет! — завопил я, сообразив, что нажал на спуск. И снял Джона.

Эй, ты зачем это сделал? — удивился Джон.

Я… я… нечаянно, — запинаясь, пробормотал я и вытянул карточку из щели камеры. — Я не хотел. Правда.

Мы с Джоном оба замигали, чтобы избавиться от ярких пятен, мельтешащих в глазах.

Это что, самопроявляющая камера? спросил Джон. — На вид она слишком старая, чтобы быть самопроявляющей.

Да, я знаю. — Я подержал в воздухе карточку, чтоб она проявилась, а про себя молил бога, чтоб там не было чего-нибудь ужасного. Ну пожалуйста, пожалуйста, пусть с Джоном на снимке будет все в порядке.

Свободной рукой я достал из кармана фонарик и стал светить на пленку. Изображение медленно проступало.

Я смотрел на крошечный снимок. Вот стало проступать лицо Джона. Глаза закрыты. Рот приоткрыт, и на лице странное выражение. Но не успел я толком рассмотреть, что выходит, как Джон вырвал у меня снимок. Он поднес его к глазам и стал рассматривать.

— Эй, что это за камера?

Я подошел сзади, чтобы разглядеть, что получилось.

— О нет! — застонал я.

Снимок вышел яркий и четкий. На нем Джон орал от боли. Глаза у него были закрыты. А рот растянулся в неистовом мучительном крике. Он задрал ногу и обеими руками схватился за свою кроссовку. Он схватился за кроссовку, потому что из нее торчал огромный гвоздь. Огромный плотницкий гвоздь. Палубный. Размером с карандаш. Прямо торчал из ступни!

Джон засмеялся и повернулся ко мне.

— Вот так-так. Что это за камера такая? Это что, камера шуток?

Я сглотнул. Я-то знал, что это не шутка. Все ужасное, проявляющееся на снимках, все совершалось на самом деле.

"Как мне уберечь Джона от этого гвоздя, на который он, вероятно, наступит? Что я могу сделать? Попробую предостеречь его, — решил я. — Придется рассказать ему всю правду об этом аппарате".

Вот это да! — воскликнул Джон, рассматривая фото. — Клево! Это же я! Но как же она работает?

Ничего тут клевого нет, — начал я, запинаясь. — Это все жуть, Джон. Эта камера — воплощение зла. На ней проклятье. Фото всегда показывает правду.

Он засмеялся.

— Так-таки правду?

Я знал, что он не поверит мне. — Ладно, — говорю, — только будь осторожен. Снимок не врет. Это не шутка.

Он снова засмеялся.

Пронесся ветер, и высокая трава зашуршала. Черные тучи затянули луну. Стало совсем темно.

Мне нужна камера, Джон. Всего на один день.

Это такая клевая камера, — неуверенно сказал Джон. — Даже не знаю. Может, мне лучше взять ее домой.

Я верну ее завтра днем, — пообещал я. — Мне только надо взять ее в школу.

Джон скривил губы, напряженно думая.

Лучше я спрошу папу. — Он показал на бревенчатую стену под деревьями. — Он там с архитектором. Они обсуждают план нового дома.

Джон, подожди! — крикнул я.

Но он уже мчался вверх по холму. Я бросился за ним, как вдруг услышал душераздирающий крик Джона.

На лужайке я увидел Джона с лицом, искаженным от боли. Даже в слабом свете луны можно было разглядеть огромный гвоздь, торчащий у него из ступни.

— Джон! — закричал я. — Я сейчас приведу твоего отца!

Но его искать не пришлось. Два человека — один высокий и худой, другой короткий и толстый — показались из-за бревенчатой стены.

Джон! Что случилось? — закричал коротенький. Это был отец Джона.

Он наскочил на гвоздь! — закричал я, подбегая к ним.

Боже правый! — вскрикнул отец Джона, схватив сына на руки. Высокий придерживал пораненную ногу.

Ко мне в машину, — скомандовал он. — У меня есть полотенце. Перевяжем ногу. Он теряет много крови.

Гвоздь надо выдернуть? — спросил отец Джона дрожащим голосом.

Нет, слишком рискованно, — ответил второй.

Не выдергивайте! Ради бога, не выдергивайте! — взмолился Джон. — Это так больно!

Мы даже не можем снять кроссовку, — сказал отец Джона.

Оооо! — орал Джон. — Больно! Больно!

Двое взрослых где шагом, где бегом дотащили беднягу до машины, стоявшей напротив мусорного контейнера. Я видел, как они осторожно положили Джона на заднее сиденье, как пытались стянуть ногу длинным белым полотенцем. Наконец им удалось замотать всю ступню вместе с кроссовкой.