Николай Берг - Ночная смена. Крепость живых

— Нет. Не буду. Но пытать?

— Вопрос очень спорный. По-вашему, лучше вот так благородно въехать в огневой мешок? И потом болтаться на потрошильне? Или вы из тех, кто считает, что бешеных собак нельзя стрелять, а надо их кормить-поить, давать книжки читать и освобождать досрочно за образцовое поведение, чтоб они еще успели подушегубствовать?

— За какого вы меня, дурака, принимаете? Нет, конечно…

— Так чего спорим? Чем своих терять, лучше пойти на любые меры по отношению к противнику. Притормозите, «жип» отстал. Как дальше поедем?

— Можем аккуратно выбраться на нижнюю дорогу и по ней до АТЭП доберемся. По дороге можно будет глянуть, что на заправках творится. Между Знаменкой и Шуваловкой как раз две заправки ПТС стоят. Вот и посмотрим, кто тут верх держит.

— АТЭП — это что?

— Автотранспортное эксплуатационное предприятие. Мы там с Валерой работали.

— Что-нибудь есть интересное?

— Большегрузный транспорт. По нынешним временам не самое ценное. Ремонтное производство. Но мне интереснее то, что там наши семьи рядом. Лично для меня это и самое ценное, и самое интересное.

— У них как, все в порядке?

— Пока да, я им все время звонил.

— Тогда так и делаем…

Нижняя дорога совсем пустая, в отличие от Санкт-Петербургского шоссе, идущего параллельно и на возвышенности. Там-то много брошенных автомобилей.

Идем на приличной скорости, и я стараюсь снять все, что глазу видно.

Зомби попадаются всего два раза — у коттеджного поселка пузатый мужик в роскошной шелковой пижаме, с виду целый, и совершенно противоположная ему по всем статьям бабка в резиновых сапогах и облезшем лапсердаке. Эту грызли за лицо, кто — непонятно, потому как стоит посреди леска…

У деревни Шуваловка (это такой набор деревянного зодчества в русском стиле, даже с ладьей, а среди всей этой роскоши спрятан ресторанчик) безлюдно. Опять же высылается разведдозор со мною в хвосте. Вот тут Ильяс тихонько присвистывает: он первый засекает спрятанные около заправок бронетранспортеры. Так их не видно, но, когда покажут, гробовидные контуры выступают отчетливо.

— Ну ты глазастый!

— А то ж! Я ж не зря из семьи, где были амурчики!

— Какие это амурчики? С луками?

— Ага.

— Кончайте трепаться!

Такой возможный противник будет серьезной угрозой. Людей долго не удается засечь, наконец там проходят два человека — один в ментовской форме, другой штатский. У обоих что-то длинное в руках, но не «калаши».

— Итак, какие мысли?

— Мысли такие, что соваться под пулеметы как-то стремно. Если это свои — один коленкор, а если нет — то мы и вякнуть не успеем.

— Фифти-фифти.

— Пошли обратно…

Дмитрий все это время пытается шарить в эфире, но как-то нефертикуляписто это у него получается. Пока ничьих переговоров не поймал.

Быстро проводится блиц-опрос: соваться ли нам туда, где стоят БТР?

Результаты не удивляют — все единогласно решают этого не делать.

В скором времени, убедившись, что в АТЭП ворота настежь и никого нету, просачиваемся дальше вдоль забора.

— Тут завод, для рыбаков какую-то механику делали… А сейчас тут и мои. Выходим аккуратно, а то шарнут сгоряча…

Я почему-то ожидал, что домашние сидят в каком-то лодочном гараже, а они довольно комфортно разместились в домике не то сторожа, не то диспетчера. Видна пристань, причалы. Если это и не яхт-клуб, то что-то похожее. Подступы просматриваются и простреливаются. Но тут чисто — ни живых, ни мертвых.

На всякий пожарный выставляем часовых, после чего наконец происходит встреча. Нельзя сказать, что шибко радостная. Как-никак двое тяжелораненых — по одному в каждой семье. Поэтому радость быстро стихает, как только узнают о последних событиях.

Всего тут шесть человек: старушка, две женщины и трое детей — от девушки на выданье до погодков мальчишки и девчонки лет семи-восьми. Два ружья — у решительной на вид женщины, оказавшейся как раз Ларисой Ивановной, и у старушки. Держат уверенно — видно, что умеют с оружием обращаться.

— Ну и как вы тут жили?

— Как всегда, — фыркает Лариса Ивановна. — Куры не доены, кошки не стрижены, тараканы не кормлены, и щи пригорели…

— Собирайте вещи.

— Уже все с час как собрано. Как Миша с Валерой?

— Их оперируют. Пока сказать нечего. Надеюсь на хороший результат.

— Понятно. Ну здесь нам делать нечего. На какой машине поедем?

— Вон на той, видите — подгребают?

Хоть жена Семен Семеныча видывала виды, тут у нее брови становятся домиком, — похоже, не видала она «хивуса». Странно, — раз они тут обретаются, то наверняка лодка своя есть, должны бы встречаться.

— Так мы морем поплывем?

— Скорее полетите. Эта штука на подушке воздушной.

— Ой! Я бы лучше сушей.

— Лора, не дури. Пятнадцать минут — и все в Кронштадте. Там встретят.

— Я бы лучше сушей.

— Мишке сиделка не помешает. И детей сейчас по дорогам возить совсем ни к чему. Не валяй дурака.

— С кем поведешься, с тем и наберешься. Ладно, пошли за вещами…

Пока они разбираются с вещами, подхожу к Ильясу:

— Слушай, так что ты говорил насчет амуров?

— Так французы и прочие европейцы презрительно называли нашего брата, служившего в легкой иррегулярной кавалерии. У многих и впрямь луки были. Летом-то презрительно, а как побежали зимой из Москвы, роняя кал, так наши им и задали. Вот если был в Эрмитаже в Галерее восемьсот двенадцатого года, там есть портрет моего предка.

Начинаю судорожно перебирать в памяти портреты генералов, но че-то никого из иррегулярной кавалерии не вспоминаю.

— А где там?

— Стыдно не знать! Там две картины Петера Хесса. Вот на той, которая «Переправа через Березину», справа как раз мой предок. На лошади, красивый такой. У прабабки еще украшение было из какого-то золотого ордена — не то польского, не то французского… Оттуда привез. Много чего привез — разбогатели.

Смотрю на его невозмутимую физиономию и не могу понять, шутит или нет…

Через пятнадцать минут оба семейства грузятся в амфибию и вместе с кучей вещей и сварщиком усвистывают в направлении Кронштадта.

— Семен Семеныч, вы тоже могли бы поехать.

— Ага, а УАЗ я на кого оставлю?

— Ну так сейчас всяких машин можно добыть и поновее.

— А мне нужна не поновее, а моя. Едем?

— Едем. Что-то хотите сказать?

— Да, совсем перед этим Концом Света к нам приехала на мелкий ремонт фура с бананами. Фары у нее не работали. Я подумал, что бананы эти за неделю не испортились. Можно было бы фуру пригнать в Кронштадт, глядишь, и пригодилась бы. По всему судя, бананов мы теперь долго не увидим…

— Получается так…

— А разведать, что там на заводе, можно от Нойдорфа — подъехать да глянуть. С той же фуры далеко видно будет.