Вольфганг Хольбайн - Сердце волка

— Что-то… случилось? — неуверенно спросил Штефан.

Барков посмотрел на него так, что от этого взгляда оживший ледяной гигант из скандинавской мифологии тут же снова превратился бы в глыбу льда.

— Да, — сказал Барков. — Кое-что и в самом деле случилось.

Он шумно отодвинулся вместе со стулом от стола, медленно засунул руку во внутренний карман своей форменной куртки и так же медленно вытащил оттуда шестизарядный револьвер. Затем он направил ствол револьвера прямехонько Штефану в лоб.

— Что… — Штефан поперхнулся.

— У кого из вас? — спросил Барков.

— Что? — переспросил Штефан. — О чем вы говорите? Вы что, с ума сошли?

— Радиопередатчик, — пояснил Барков. Он описал пистолетом дугу и направил его ствол на Бекки. — Или что-то в этом роде.

Теперь пистолет был направлен на Висслера.

— Вы точно с ума сошли! — пролепетал Штефан. — Никто из нас не приносил никакого передатчика!

— Вы меня разочаровываете, — сказал Барков. Он взвел курок пистолета и снова направил его на Штефана. — Запад — не единственная часть мира, где изобрели велосипед и используют электронные устройства. Меня уже давно не было бы в живых, если бы я не умел себя защищать.

— Ваша детекторная аппаратура ошиблась, — предположил Висслер. Его голос дрожал, а лицо было очень бледным. — Мы не приносили никакого передатчика. Зачем бы мы стали это делать? Мы ведь не самоубийцы.

Барков помолчал секунду-другую.

— Похоже на слова благоразумного человека, — наконец произнес он. — Проблема лишь в том, что я вам не верю. Один из вас — обманщик, а я очень не люблю, когда меня обманывают. Я мог бы сейчас приказать раздеть вас прямо у меня на глазах и обыскать. Так мы смогли бы узнать правду, верно? — Он сделал театральную паузу, пристально всматриваясь в каждого из троих. На Ребекке его взгляд задержался явно дольше, чем на Штефане или Висслере. — Но я предпочитаю решить этот вопрос несколько иначе: я просто пристрелю вас — одного за другим. Возможно, все вы меня обманывали, и тогда пеняйте на себя. Но может быть, меня обманывал только один из вас. Тогда у него все еще есть шанс спасти остальных.

Он поднял пистолет, поводил им влево-вправо и в конце концов прицелился Висслеру в лоб:

— Ну?

— Остановитесь! — вскрикнула Ребекка.

Штефан в ужасе повернулся, сидя на стуле, в ее сторону, заметив при этом, что стоявший позади Ребекки военный направил на него свой автомат.

Даже Барков на секунду растерялся. Он уставился на Ребекку, все еще целясь в Висслера:

— Вы?

— Но… но это совсем не то, о чем вы подумали, — нервно сказала Ребекка. — Это не передатчик. Вот.

Она толкнула лежавшее на столе записывающее устройство в сторону Баркова. Несколько секунд он недоверчиво смотрел на Ребекку, а затем медленно опустил пистолет, положил его перед собой на стол и взял кончиками пальцев «зажигалку».

— Надавите на крышечку, — произнесла Ребекка. — Слева. На пару секунд, а затем отпустите.

Барков снова недоверчиво посмотрел на Ребекку. Возможно, он мысленно спрашивал себя, не взорвется ли эта мнимая зажигалка и не оторвет ли ему руку или не случится ли еще что-нибудь похуже, если он послушается Ребекку. Наконец он мрачно кивнул и с силой надавил большим пальцем так, как подсказала Ребекка. Две последующие секунды стояла полная тишина, а затем из «зажигалки» раздался его голос — тихий и слегка искаженный, но вполне различимый: «…говорил, что не являюсь дезертиром и что действовал по заданию официальных органов. А это не одно и то же».

Глаза Баркова расширились от удивления:

— Кассетный магнитофон?

— Кассеты там нет, — Ребекка покачала головой и через силу улыбнулась. — Уж лучше бы я действительно взяла именно кассетный магнитофон. Его бы ваши приборчики точно не обнаружили. А это — электронное записывающее устройство — диктофон.

Барков кивнул. Он выглядел в равной степени и разочарованным, и пораженным.

— Удивительно! — воскликнул он. — Американские высокие технологии?

— Английские, — поправила его Ребекка. — И боюсь, уж слишком высокие. Я сама себя перехитрила.

— Похоже, что так, — согласился Барков.

Положив диктофон перед собой на стол, он секунд десять молча смотрел на него, а затем сказал, не поднимая глаз на Бекки:

— Мы ведь договорились, что не будет магнитофона.

— Я знаю, — ответила Ребекка. — А что бы я стала делать с интервью без подтверждающего материала? С таким же успехом я могла бы это интервью сочинить. — Она указала на папку. — Я ведь тогда еще не знала об этом.

Барков наконец поднял глаза.

— Я могу повторить лишь то, что уже говорил, моя милая, — вздохнул он. — Вы либо необычайно отважная, либо необычайно глупая женщина. Какое из этих двух качеств соответствует действительности?

— Возможно, между ними не такая уж и большая разница, — сказала Ребекка. — Что вы сейчас сделаете? Пристрелите меня?

Барков так посмотрел на свой револьвер, как будто стал серьезно размышлять над этим вариантом. Мысли у Штефана лихорадочно метались. Если Барков возьмет свой револьвер, Штефан должен будет что-то предпринять. Он еще не знал, что именно. Возможно, нужно будет резко перевернуть стол, чтобы хотя бы на время нейтрализовать Баркова и загородить стоявшему позади него военному зону обстрела. Но сзади стоял еще один военный. Он хотя и не был вооружен, но наверняка сумел бы прикончить их всех голыми руками, причем менее чем за пять секунд. Но он, Штефан, все-таки должен что-то предпринять. Хотя бы что-нибудь!

Однако Барков не стал брать свое оружие. Его следующий поступок был абсолютно неожиданным для Штефана: он вдруг рассмеялся и толкнул диктофон в сторону Ребекки. Штефан поймал себя на мысли, что еще никогда не видел на лице своей жены такое растерянное выражение, какое появилось в этот момент.

— Включите его, — сказал Барков.

— Что?! — изумленно спросила Ребекка.

— Включите его, — повторил Барков. — Ничего такого в этом нет. К тому же вы правы: кто-то когда-нибудь слышал о честном журналисте? Заберите эту штучку.

Ребекка нерешительно взяла диктофон и, посмотрев в течение нескольких секунд на Баркова с недоверием и изумлением, затем все же включила устройство.

— Вы… вы совсем выжили из ума! — пробормотал Висслер. — О Господи! Он ведь… он ведь мог нас всех убить! Вы хоть соображаете, что вы сделали? Мы же однозначно договорились, что…

— Замолчите, — оборвал его Барков. При этом он даже не взглянул на Висслера. — Пожалуйста, простите меня за невежливость. Я, наверное, иногда бываю чрезмерно настороженным. Это неизбежно происходит с теми, кто оказывается вне закона. Хотя, пожалуй, именно поэтому я до сих пор еще жив.

Он повернул голову и сказал несколько слов по-русски военному, стоявшему у окна. Тот тут же вышел из комнаты, а Барков продолжил разговор еще до того, как солдат закрыл за собой дверь: