Джефф Лонг - Преисподняя. Адская бездна

Где-то рядом сновали животные. Шевелились листья. В душу стал заползать страх, но Дэйв ни на секунду не усомнился, что все в порядке. Он найдет ее за следующим поворотом. Им будет о чем рассказать. «Помнишь, тогда в парке…»

За покосившимся штакетником притаились четверо детей — два Человека-паука, один Джейсон, [7] Джейсон Вурхиз — вымышленный персонаж фильмов серии «Пятница, 13-е», маньяк-убийца, известный своими кровавыми способами расправ над жертвами. одна фея. Их целью был старый типовой дом в деревенском стиле. Свет внутри не горел. Он там никогда не горел. Лужайку не подстригали уже много лет. Объявление агентства недвижимости «Ремакс» полоскалось на ветру, давно забытое незадачливым риелтором.

Первый Человек-паук:Там их двое живет.

Второй Человек-паук:А я слышал, трое.

Джейсон:Мой папа говорит, что они лесбиянки. Или демократы.

Фея:Это отвратительно.

Джейсон:Страна должна быть сильной. Так говорит мой папа.

Второй Человек-паук:Они ведьмы — вот кто.

Первый Человек-паук:Вампиры.

Джейсон:Они никогда не выходят. У них нет детей. Папа говорит, что у них даже нет машины. Вегетарианские лесбиянские атеисты.

Первый Человек-паук:Нет машины? А что же они едят?

Джейсон:Домашних животных. Помните далматинца Браунов?

Второй Человек-паук:Ты этого не знаешь.

Джейсон:Животных, которых сбивают автомобили. И грибы.

Первый Человек-паук:Давай поломаем их деревья.

Фея:Да им наплевать. Посмотри на двор.

Джейсон:Тогда побьем окна.

Фея:Ты начинаешь психовать, Билли. Опять. Они всего лишь старые дамы.

Второй Человек-паук:Нэн права, приятель. Что они тебе сделали?

Джейсон:Они не такие. Этого хватит.

Фея:Они тебе в бабушки годятся.

Джейсон:Или тебе в матери.

Второй Человек-паук:Какая разница, Билли.

Фея:Я иду туда.

Джейсон:Даже не думай, Нэн.

Фея:Пойду и позвоню в дверь. И поздороваюсь.

Первый Человек-паук:Нет, ты туда не пойдешь.

Фея:Посмотрим.

Второй Человек-паук:Потрясающе! Она идет!

Первый Человек-паук:Нэн, вернись!

Второй Человек-паук:И что теперь?

Джейсон:А ты как думаешь? Она всем расскажет, что мы бабы. Мы должны идти с ней.

Первый Человек-паук:Я туда не пойду.

Джейсон:Баба!

Первый Человек-паук:Возьми свои слова обратно.

Джейсон:Или что?

Второй Человек-паук:Эй, смотрите! Дверь открывается.

Первый Человек-паук:Она машет.

Второй Человек-паук:Отлично, Нэн. Теперь они знают, что мы не прячемся в траве.

Джейсон:Пойдем, парни. Может, у них есть что-нибудь стоящее. Вроде ядовитых яблок.

Первый Человек-паук:Или супчика из глаз.

Второй Человек-паук:Или отбивных из далматинца.

Первый Человек-паук:Эй, Нэн ждет.

— Десять долларов с носа, — сказал преподобный Роббинс парочке.

— Но у меня есть купон.

Преподобный улыбнулся. Джо Квотербек пытается его перехитрить. Будто Роббинс вчера родился. Будто не может за секунду сбить этого придурка с ног. Сначала удар по коленке, потом по голове. В мгновение ока.

— Это прошлогодний купон, сынок, — сказал он.

— Тут нет срока годности. Написано, семь баксов. Значит, остается четырнадцать за меня и за нее.

— Двадцать долларов, дружок.

— У меня нет двадцати.

Девчонка потянула своего героя за рукав — типа того, лучше пойдем делать детей в родительском внедорожнике. И в этот момент из адской пасти раздался душераздирающий вопль. Роббинс не сдвинулся с места, загораживая вход в лабиринт. Он смотрел, какое впечатление произвел звук на двух юных клиентов. Заставил содрогнуться. Задуматься. Вызвал желание.

Девчонка уже не пыталась уйти. Она смотрела на вход в лабиринт. «Класс!» — светилось в ее глазах. Еще один крик — настоящий, и в этом-то вся прелесть, настоящий детский ужас, никаких записей, — и дело сделано.

— Пятнадцать долларов и двадцать центов, — сказал подающий надежды молодой человек. — Больше у меня нет.

Роббинс бросил взгляд на автостоянку. Приближались новые клиенты, все аккуратно одетые, похожие на членов «Общества Иисуса», парни в слаксах «Докере», девчонки в строгих платьях с длинными рукавами и глухой застежкой до горла, меленькие крестики на цепочках — ни дать ни взять трансильванские крестьяне или что-то в этом роде. Гормоны сегодня бурлят. Хотя и не так сильно, как на порношоу. По правде говоря, некоторых девчонок жаль. Но с другой стороны, святоши — это не наркотики, не бешеные глаза выходцев из трущоб, не ножи и пистолеты. Роббинсу не нужны проблемы. Только непрерывный поток зеленых бумажек.

— Пятнадцать, — сказал Роббинс. — Мелочь оставь себе. И не говори никому, что я сделал тебе скидку.

Джо Квотербек просиял. Он посмотрел на подружку, словно взял первый приз на соревнованиях.

Прошел час.

Роббинс собирал деньги и считал выручку, слушая, как отчаянно визжат дети. В этом году «дом ужасов» обошелся ему в дополнительные четырнадцать сотен — пиломатериалы, краска, оборудование. Деньги немалые, но нельзя отставать от конкурентов. В полутора часах езды по шоссе 1–25 два проповедника из Денвера — один исправившийся уголовник, как и Роббинс, — открыли собственные «дома ужасов».

Можно заработать неплохие деньги, пугая юных христиан и выбивая из них мирскую дурь, но это искусство каждый год требовало совершенствования. Совсем недавно хватало несколько красочных диорам с карами, которые ожидают наркоманов, токсикоманов, пьяниц, шлюх, гомиков, голливудских богохульников и других грешников, служащих топливом для евангелического пламени. Теперь же требовалось обставлять все, как у Сесила де Милля. [8] Американский кинорежиссер, для творчества которого характерна помпезность.

В этом году, к примеру, Роббинс привез со свалки кузов «тойоты» и подвесил в воздухе, словно машина падает с утеса… с пьяным водителем за рулем. Чуть дальше над озером целлофанового «огня» поджаривается, истекая жиром радикализма, восковая кукла кинорежиссера Майкла Мура. Неизменным успехом пользовался врач, делающий аборты, роль которого в этом году исполнял брат Роббинса Тед; он медленно отворачивался от гинекологического кресла (пара лошадиных подков, точечной сваркой прикрепленных к шестам), держа в руках окровавленный плод (кукла обмочившегося младенца с отключенным голосом). Потом врач-злодей — Роббинс старался идти в ногу со временем — продавал плод исследователю стволовых клеток. Другой популярный персонаж — парализованная женщина в исполнении жены Теда; она отчаянно умоляла сохранить ей жизнь, в то время как атеисты по очереди выдергивали трубки, которые тянулись от нее к медицинской аппаратуре. Еще дальше учитель колошматил ребенка за то, что тот читал Библию на уроке биологии.