Джефф Лонг - Преисподняя. Адская бездна

Там, на солнечном свету, где можно измерить свою тень и видеть порядок вещей, Али всегда думала, что встретит смерть с улыбкой. Она всегда жила полной жизнью — не обязательно счастливой, но наполненной чувствами. Спустилась в земные недра и выбралась наверх, на зеленую землю, потом родила ребенка. Ее сердце вмещало столько любви, сколько она могла выдержать. И Али была благодарна судьбе.

Но своим возвращением в преисподнюю она умудрилась испортить финал.

«Зачем?»

Там, наверху, достаточно открыть глаза, чтобы понять, где ты. Здесь каждую секунду ты чувствуешь себя потерянным, пытаясь рассеять тьму узким лучом света, сражаясь с ночными кошмарами, подвергаясь насилию.

Интересно, ее затащат под воду целиком или разорвут на куски? Зубами или щупальцами? Что-то схватило ее за руку. Грегорио. Она стиснула его ладонь.

Граната взорвалась.

Не было ни фонтана воды, ни гигантской ряби, ни звуковой волны. Озеро тихо вздохнуло, словно от удивления. Лодка вздрогнула.

Вздутие черной воды исчезло.

Из глубины поднялись несколько пузырей, и черно-зеленая поверхность озера снова застыла. От воды шел резкий рыбный запах.

— Ты его убил? — спросила Али.

— Не знаю.

Он высоко поднял голову, ничего не видя.

Али нашла в сумке фонарь и зажгла. Грегорио заморгал. Она сдернула очки. Оба вглядывались в воду.

Прошла минута, потом пять.

Али повела лучом из стороны в сторону. Из глубины поднималось что-то белое, похожее на желе или воск. Бесформенная масса всплывала бесшумно, словно призрак.

Чем ближе к поверхности, тем больше она становилась. Грегорио попытался завести мотор, но тот был залит водой. Тогда он стал грести. Им удалось отплыть в сторону, чтобы избежать столкновения с желеобразной массой.

— Это желудок или легкие. — Грегорио провел ребром ладони по горлу. — Монстр отправился к праотцам.

Затем озеро начало извергать из себя других мертвых тварей, больших и маленьких, убитых взрывной волной гранаты. Они блестели, словно разбитые бутылки, — зеленые, белые, розовые, но в большинстве своем бесцветные. Среди них попадались рыбы с прозрачной чешуей и угри размером с питона. И все вооружены — ядовитым шипом, клешнями или рядами острых зубов.

Плавающая на глубине десяти футов белая желеобразная масса, казалось, была готова поглотить весь «обед», включая Али и Грегорио. Но до поры до времени призрачная субстанция держалась на расстоянии, и этот мертвый зверинец был неотразим — по крайней мере для Грегорио.

— Какое великолепие!

С детской радостью он стал вылавливать ближайшие к плоту тела и вытаскивать из воды.

— Только посмотри на это. — Грегорио поднял покрытое слизью змеевидное тело. — Миксина. Очень примитивная. У нее нет челюстной кости. Видишь ее зубы? Боже, а это трилобит.

Он вытащил из воды животное размером с ладонь. Пластинчатый панцирь отливал малиновым цветом.

— В выходные отец часто брал меня с собой на охоту за окаменелостями. Его страстью были трилобиты. Мы находили их в угольных бассейнах в таких странах, как Босния и Польша.

Грегорио перевернул трилобита и понюхал желтоватое брюхо. Взрыв лишь оглушил животное. Усики и десяток ног зашевелились. Опустив трилобита на дно, Грегорио похлопал по панцирю.

Он веселился. Им удалось выжить.

Али отодвинула ноги от трилобита.

— Обед, — сказал Грегорио. — Отец, — он перекрестился, — всегда интересовался, какие они на вкус. Сегодня я это выясню.

— Никакой пищи из озера, — напомнила Али.

— Думаю, Александра, табу больше не действуют. — Грегорио махнул рукой в сторону мусора, оставшегося от уничтоженных плотов. — Большая часть наших припасов теперь на дне. Капитан был прав. Озеро нас накормит.

— Поворачиваем назад, — сказала Али.

Это ее вина. Настояв на кратчайшем маршруте, она чуть не убила их.

— Но почему?

— Неизвестно, далеко ли до берега. Мы проплыли сколько могли. И нам повезет, если мы вернемся туда, откуда начали.

— Вера, — сказал он. — Кажется, ты произносила это слово. Послушай, ведь мы убили дракона — не ветряную мельницу — и нашли еду для моего умершего отца. А еще достигли берега.

Али оглянулась.

— Какого берега, Грегорио?

Рассмеявшись, он перегнулся через борт и достал из воды мертвую лягушку.

— Вот наш лоцман. Кермит [25] Лягушонок, персонаж международной детской телевизионной образовательной программы «Улица Сезам». — земноводное.

Грегорио ждал, пока до нее дойдет. Земноводное. Обитатель земли и воды. «Земля».

— Далеко еще? — спросила она.

— Спроси братьев и сестер Кермита.

И тут как по заказу где-то вдали ожил лягушачий хор. Грегорио даже не стал заводить мотор. Просто взял весло и начал грести. Через десять минут они достигли берега, где их ждал алеф.

8 января. Гонконг. Два китайских военных корабля столкнулись с двумя американскими судами в водах, которые Китайская Народная Республика считает своими. Инцидент еще больше усиливает напряженность между двумя державами, и «китайская олимпийская весна» дружеских отношений, похоже, закончилась.

Столкновение судов произошло в Японском море, вблизи Корейского полуострова. Американский эсминец «Кэрон» и крейсер «Йорктаун» выполняли задачи за пределами двадцатипятимильной зоны, установленное Народной Республикой Корея. Преградившие им путь китайский фрегат и эсминец потребовали покинуть данный район. По свидетельству пресс-секретаря флота, китайские суда затем «оттеснили» американские корабли, допустив легкие столкновения. Огонь с обеих сторон не открывался, но китайские военные корабли направили орудия и ракеты на американцев, а также осветили мостик «Йорктауна». Американские корабли в конечном итоге покинули данный район.

«Это грубое нарушение международных соглашений, — заявил министр обороны Мэтью Ли — Китай затеял очень опасную игру, и мы призываем его руководство воздержаться от эскалации агрессивных действий».

Это последний из целой череды инцидентов, последовавших за бойней в Зеленой пустыне и выбросом китайской субмарины на побережье Калифорнии.

«Риторика приближается к точке кипения, — прокомментировал Джефри Блокуит из Брукингского института. — Похоже, две державы близки к войне».

Верный своему слову, ангел навещает заживо погребенного ученика. Он сидит рядом с аккуратной грудой камней и отправляет в рот, словно виноград, бесцветную саранчу, рассуждая на разные темы.

Внутри гробницы, превращенной в келью для медитации, единственной мерой времени ученику служит лежащий рядом труп. Личинки оживляют его, приводя в движение руки, ноги, лицо и живот. Мертвец все время дергается, поворачивается, строит гримасы.