Джонатан Кэрролл - Стеклянный суп

Патнем, со своей стороны, тоже был взбешен. Он прямо посинел от злости и не мог ни слова сказать в свою защиту. За миг до похищения он распознал у Этриха тот самый взгляд и понял, что он поддастся. Победа была почти в кармане, и Патнем, вооруженный одним лишь здравым смыслом и хладнокровием, вот-вот должен был сделаться Королем Парка. С чего бы ему все портить такой бестолковой и бесполезной выходкой? Сначала он даже заподозрил, что это сделал сам Этрих, чтобы выиграть время. Но как? Как он мог все подстроить? Они вместе с тех самых пор, как вошли в парк. По дороге сюда они миновали этих самых детей, но тогда Этрих даже не остановился, чтобы поглядеть на них, и не согласился, когда Патнем предложил науськать на них ворон за то, что они издевались над Броксимоном. Патнем был настолько взбешен и расстроен таким сумасшедшим оборотом дела, что ему и в голову не пришло: а ведь причиной всему могла быть Изабелла. Да, несколько минут тому назад он видел, как она уходила прочь, но ведь она обречена оставаться там, где она есть сейчас, а значит, не о чем и беспокоиться. Ему и в голову не пришло, что, обладая знаниями и опытом живого человека, знакомого и с жизнью, и со смертью, Изабелла может оказаться грозным противником.

Этрих сорвался с места и кинулся по парку за Броксимоном. Бегуном он оказался отменным; двигался что надо. Патнему только и оставалось, что стоять и смотреть, кипя от злости. Повсюду вокруг них вопили и орали возбужденные происшествием дети; они перекликались между собой, хлопали в ладоши и приплясывали, радуясь победе. Давно уже с ними не происходило ничего столь же потрясающе безумного. Откуда ни возьмись появилась какая-то беременная тетка и предложила им сотню евро за то, чтобы они украли шибзика и убежали с ним. Wahnsinn! [31] С ума сойти! (нем.) Вот это удача! Одних разговоров на несколько лет хватит.

Тем временем на другом конце парка, у входа, которым они воспользовались совсем недавно, Пулька замедлил шаг, остановился и бережно поставил Броксимона на землю.

— Ты что, спятил? — спросил Брокс по-английски.

Бегун улыбнулся, но слишком запыхался, чтобы отвечать. Стоявшая поодаль круглолицая девочка-подросток, пленница слишком тесной футболки, обтягивавшей внушительную грудь, шагнула к ним и заговорила на вполне приличном английском, хотя и с сильным акцентом:

— Иза-бель говорит, что ты должен сказать Винсенту, чтобы он ответил «нет». Пусть не ходит с Пат-немом. Она здесь и скоро придет к тебе.

Девочка не понимала, о чем идет речь, но такое сообщение просила передать та женщина, и она очень старалась ничего не перепутать.

От изумления Броксимон забыл про ярость и попросил ее повторить еще раз. Девочка повторила все медленно, явно гордясь своим английским, старательно выговаривая каждое слово. И добавила, что еще сказала та беременная женщина. Девочка знала, что важно передать все сообщение целиком. Она поняла это потому, что та женщина заплатила ее парню сто евро за похищение карлика и велела, как только они оторвутся от остальных, передать ему все в точности.

Едва она закончила, Броксимон понесся во всю прыть назад к столу для пикника. Он страшно боялся, что опоздает и Винсент уже уйдет. Но прыть его была такой медленной и комичной, что Пулька согнулся пополам от смеха, когда это увидел. Девочка тоже фыркнула, поправила бретельку своего лифчика и стала ждать, когда вернется с задания ее парень.

Дело кончилось тем, что Этрих, который бежал спасать Броксимона, чуть на него не наступил. По правде говоря, он его даже не заметил, так спешил догнать похитителя. Но в самый последний миг все же увидел и успел затормозить. Нагнувшись, он сгреб его одной рукой, точно футбольный мяч. Оба запыхались, но Броксимон заговорил, едва его губы оказались на одном уровне с ухом Этриха. Он говорил торопливо и, пока его несли через парк, стоял на руках Этриха, обхватив его шею руками. И продолжал говорить до того самого момента, пока Этрих не сел за стол, держа его перед собой, словно чревовещатель свою куклу.

Патнем видел, как они возвращались, и ждал их сидя. Он добродушно пробасил:

— Вот это приключение. Но что оно значит? И кто были эти дети?

Винсент проигнорировал вопрос.

— Я никуда не пойду, мистер Патнем. Я остаюсь здесь.

Вместо ответа Патнем подпер подбородок рукой и некоторое время молча смотрел на Винсента.

Этрих продолжал:

— Изабелле придется найти какой-нибудь способ выжить там, а мне — здесь. Но туда я не вернусь. Рано. Подожду, пока наступит подходящее время.

— А как же Энжи, папаша? — Голос старика прозвучал насмешливо и едко.

Винсент не ответил. Он понимал, осторожность и убедительность сейчас важнее всего.

— Разве благополучие твоего сына нисколько тебя не заботит?

— Очень заботит, но придется во всем положиться на Изабеллу. А она справится. Она сильная.

— Давай проверим, правильно ли я тебя понял, Винсент. Итак, ты собираешься бросить любовь всей своей жизни и еще не рожденного ребенка в немыслимом междумирии из-за одной только уверенности, что тебе надо остаться здесь?

Винсент вытер ладонью рот и сказал правду:

— Да, я должен остаться здесь и бороться с вами. Думаю, она хотела бы именно этого. Но даже если нет, я все равно этим займусь.

— Может, позовем ее и спросим, чего она на самом деле хочет?

— Зачем звать? — спросил Этрих. — Она и так стоит прямо у вас за спиной.

Патнем стремительно обернулся. В пяти футах от него стояла и безразлично смотрела на него Изабелла, сунув руки в карманы. Одежда на ней была другая, не та, что полчаса назад. Именно это, а не что-либо иное, навело Патнема на мысль о том, что сделал Этрих. Он даже почувствовал какое-то сострадание к этому парню и его жалкой уловке. Но это быстро прошло, разумеется. Неужели перед ним тот же самый человек, который так ловко устранил Джона Фланнери? Трудно поверить.

Патнем вздохнул и повернулся к простаку.

— Достоинство, Винсент. По-моему, это единственное человеческое качество, которое заслуживает восхищения. — И он ткнул большим пальцем через плечо в сторону Изабеллы, которая не двинулась с места. — А это недостойно. Создать ненастоящую, вымышленную Изабеллу, чтобы удовлетворить свою потребность в ней и чувство вины перед ней, вот что недостойно. Стыдитесь, сэр.

— Можете ее потрогать, если думаете, что она поддельная.

Патнем только плечами пожал.

— Винсент, ты ведь со мной говоришь. Мне ли не знать, как это делается? И зачем я буду ее трогать? И так понятно, что ее плоть и кости более чем убедительны. Браво — приятно видеть, что ты не позабыл трюки, которым научился, когда был мертвым. Но дело не в этом. Она подделка, Винсент. Мы оба это знаем. Фабрикация. Настоящая Изабелла, та, которую ты якобы так сильно любишь, вместе с ребенком ждет тебя по ту сторону смерти. И увидеть ее нельзя. А ты улизнул от ответственности перед ними, состряпав эту… эту куклу для трахания вместо нее. Стыдись.