Ф. Коттэм - Темное эхо

— Порой и море за стенами нашего приюта можно назвать незловещим. А иногда оно ярится. Его мощь прибывает и убывает… Что ж, по крайней мере, когда я был на борту «Темного эха», яхта никому не угрожала.

— Не могу поверить, что вы позволили им выйти в плавание.

— Так ведь до отплытия я ничего не знал. С Мартином мы вообще не встречались добрый десяток лет. Звонок Магнуса был как снег на голову.

— Да будет вам, монсеньор, — улыбнулась Сузанна. — Разве можно считать, что люди поступают совершенно неожиданно?

— Сейчас не время пускаться в теологические дебаты, — ответил Делоне. — Мы встретились не для обсуждения предопределенности человеческих судеб. Я нарушил свою клятву, чтобы изложить вам то, что мне стало известно.

— Но только после моего звонка. Как снег на голову.

— Меня беспокоило их благополучие, и тревога лишь возросла, когда я узнал новые обстоятельства. Я бы и сам позвонил вам, Сузанна. Уже решился на это. Просто вы меня опередили.

Она поверила.

Сузанна быстро произвела кое-какие подсчеты в уме. Сейчас Мартин с отцом находятся в трех, может, и четырех сотнях миль от западного берега Ирландии. Если запланированный курс не изменился, то яхта движется на запад. Далее, монсеньор не рассказал ничего, что бы могло убедить Магнуса повернуть назад. Даже наоборот, коль скоро Макинтайр выяснил, что оскверненной реликвии Сполдинга на борту не имеется. А в ответ на предупреждение о возможном пиратстве со стороны «Мартенса и Дегрю» отец Мартина наверняка ответит; «Пусть только попробуют». Он захватил оружие на борт и был опытным стрелком. Речь шла о человеке до того упрямом и воинственном, что он, пожалуй, с нетерпением стал бы поджидать пиратского нападения.

Сузанна поднялась, собравшись уходить.

— Мне не кажется разумным уезжать до утра, — заметил Делоне.

— У вас есть комнаты для женщин?

— Мы сами выбираем своих гостей и имеем для этого все возможности.

Сузанна посмотрела на часы. Едва перевалило за семь вечера. Снаружи мрачное небо осыпалось нескончаемым дождем. Сузанна уже успела забронировать для себя номер в сельской гостинице на краю деревушки Холберн. Туда ехать всего-то миль восемь. Интерьер постоялого двора выглядел очень уютным — по крайней мере, на картинках с веб-сайта. Сегодняшняя поездка заняла почти весь день, и она очень утомилась. Хочется побыстрее лечь спать и пораньше встать завтра.

— А почему вам это не кажется разумным?

— Интуиция, — ответил Делоне. — Имеет смысл дождаться утра. Здесь вам будет комфортно.

— Ничего, я рискну, — возразила Сузанна.

— Что ж, не смею настаивать.

Делоне снял ее плащ с вешалки, помог надеть, затем проводил Сузанну до выхода из семинарии. По пути, проходившему сквозь сумрачные каменные коридоры и залы здания, оба хранили молчание. Впрочем — по крайней мере, для Сузанны, — это молчание было вполне уместным и не вызывало чувства неловкости. Все, что надо было прояснить, уже сказано. Ей понравился монсеньор Делоне, несмотря на огорчительную подоплеку его слов. Он нарушил клятву, чтобы сообщить эту информацию. Решился согрешить во имя дружбы, верности и инстинкта защитника. Она подозревала, что Делоне любит Мартина. Наверное, если бы не выбранное жизненное поприще, из него получился бы совсем другой отец, нежели Магнус Станнард. Основой Делоне была его сила, его могучесть. Он был очень силен, а посему мог позволить себе выражать нежность и ласку, не опасаясь показаться слабым. Разумеется, священнику вообще не надо беспокоиться о том, впечатляет ли людей его характер, но Сузанна подозревала, что Делоне было далеко не все равно. Да, он обладал силой исполина, но самой слабой его стороной было тщеславие.

Она выбежала из парадного входа семинарии, прикрыв голову плащом. По пути к машине под ногами пронзительно скрипели мокрые катышки шлака. Здесь, на вершине берегового утеса, погода казалась скорее октябрьской, а не июньской. Сузанна поежилась и открыла дверцу машины, в очередной раз задумавшись о капризной природе моря, которое кипело на камнях у подножия. Вновь и вновь ее мучила мысль: как там Мартин с отцом? Она не верила, что «Темное эхо» изначально носит в себе зло. Чего не скажешь про ее первого капитана. Гарри Сполдинг был испорчен и практиковал черную магию с детства. Можно ли считать зло заразным? Может ли враждебность пропитать шпангоуты старой гоночной яхты?

Сузанна так не думала, даже несмотря на тайну братьев Уолтроу и смерть Габби Тенча. Однако угроза все же имелась, она сама испытала это чувство во французском амбаре. Опять-таки, нельзя забывать о предупреждении, с которым пришел к ней призрак… Не закрывая дверцу, Сузанна сидела за рулем, уставившись в бездну за краем поросшего редкой травой утеса, и раздумывала над тем, куда ведет цепь логических умозаключений. По всему выходило, что гибельное влияние Гарри Сполдинга до сих пор действовало из-за того, что украденная реликвия по-прежнему оставалась оскверненной.

Отсюда вытекал вопрос можно ли окончательно считать, что Сполдинг мертв?

Когда она повернула ключ зажигания, стрелки показывали двадцать минут восьмого. Казалось бы, ранний июньский вечер, но погода на нортумберлендском взморье была столь хмурой, что Сузанне пришлось на всякий случай включить фары. Автомобиль она вела аккуратно, хотя и не видела встречных машин по дороге, которая направляла ее к деревушке и встрече с тушеной бараниной под стаканчик каберне-совиньон. Через некоторое время шоссе превратилось в усаженную деревьями аллею. Ветер вздыхал в кронах, забрызгивая лобовое стекло каплями. Сузанна рефлекторно включила «дворники». А заодно и магнитолу.

Громкость оказалась выставленной настолько высоко, что салон задрожал от рева баллады про любовь, которая ломается. Сузанна нагнулась вбок и вперед, ткнув пальцем в кнопку выключения, и в этот момент на нее обрушилась лавина стеклянных осколков от лобового — и, по идее, небьющегося — стекла. Крыша над головой резко прогнулась. Сузанна подняла лицо: в тонком стальном листе отпечатался глубокий след толстенного древесного ствола. Еще секунда — и она будет расплющена в лепешку.

Сузанна мигом расстегнула пряжку ремня безопасности и скользнула на пол, силясь сжаться в крохотный комок в надежде, что сминаемая машина ее все же не раздавит. Со стороны пассажирского сиденья донесся скрежет раздираемого металла. Она стремительно обернулась и увидела две громадные ладони, срывающие дверцу с петель. Темная кровь текла из рук, располосованных остатками стекла в оконном проеме. Толстые пальцы побелели от неимоверного напряжения, но тут петли поддались, дверца слетела, и в салон пролезла голова Делоне. Не говоря ни слова, он схватил Сузанну, как марионетку, и выдернул из машины, которая в следующее мгновение сложилась под тяжестью упавшего дерева.