Арч Стрэнтон - Кошмар на улице Вязов

Нэнси вышла из машины, глядя, как санитары закатывают носилки в короб фургона.

— Ууууууоооооннаааааа!!! — не унимался старик. —

Ооооооонаааааааа!!!! Нэнси! Давай поиграем в мячик!!! — вдруг хрипло проорал он и тут же захохотал вновь. Хохот достиг пика и перешел в жуткий тоскливый вой. — Оооооонаааа!!!!

— О, Господи… — выдохнула Мардж. — Нэнси! Пойдем в дом! Пойдем в дом, я прошу тебя!!!

Нэнси повернулась и зашагала к крыльцу. Мать торопливо семенила следом. Девушка молча дождалась, пока она откроет дверь, и быстро прошла в свою комнату. Только оказавшись там, Нэнси перевела дух. Кто-то мог подумать, что она спокойна, но это оказалось бы ошибкой. Ей было страшно, даже больше чем матери.

А может быть, это — сон?

Для девушки все слилось в одну полосу. Сон и явь перемешались, кошмар правил и тут, и там. Она уже плохо понимала, где кончается правда и начинается вымысел.

Нэнси осторожно подошла к окну и, чуть отодвинув занавеску, выглянула наружу. Мигая синими огоньками, истошно завывая сиреной, санитарный фургон отвалился от тротуара и, быстро развернувшись, поплыл по вечерней асфальтовой реке.

В доме напротив, в желтом квадрате окна, стоял Глен. Он тоже увидел Нэнси и махнул ей рукой, а затем сделал жест, словно прижимал к уху телефонную трубку.

Через несколько секунд веселая трель оборвала мрачную тишину комнаты.

Девушка торопливо сняла трубку и, волоча за собой длинный телефонный шнур, подошла к окну.

— Алло?

— Привет, Нэнси! — голос Глена звучал спокойно и весело.

— Привет, Глен. Как у тебя дела?

— У меня-то? Все в порядке, как всегда. Я слышал, у тебя опять неприятности?

Больница? Откуда он знает?

— А ты откуда знаешь?

— Ты странная. Родители-то были на кладбище…

— А… ты об этом… — с облегчением протянула Нэнси.

— А ты о чем?

— Да нет. Просто.

— Ты уже знаешь о Вудворте?

— Нет. Я видела, как его увезли. А что случилось? — Нэнси насторожилась.

— Да говорят, он совсем спятил. Вышел во двор и встал, как вкопанный. Почтальон, — ну знаешь, худой такой…

— Эббот?

— Вот-вот, он самый, зашел посмотреть, не случилось ли чего. Так этот псих его всего бритвой изрезал. Орал, говорят, страшно. Ронсоны услышали и вызвали полицию. Кстати, твой отец тоже был. Так Будворт никого не подпускал, махал ножом, все кричал что-то насчет своего сына… Только почему-то называл его «сука». Вот такие дела. Пока удалось его скрутить, считай час прошел. Он, кстати, кого-то из полицейских успел ранить, пока они пытались на него наручники надеть. Хотя это все мой папаша рассказывал. Может, перегнул где-нибудь палку. Если тебе интересно, позвони отцу. Он-то точно в курсе дела.

— М-да… — в трубке повисла долгая пауза.

— Ну, а ты-то как? До сих пор не спишь? — нарушил затянувшееся молчание Глен.

— Нет. А ты?

— Сплю.

— Нормально?

— Совершенно. А тебе все еще снится этот ублюдок?

— Да.

Глен замолчал, думая, что же сказать по этому поводу.

— Эй, Глен.

— Ммм?

— Перезвони мне позже, о'кей?

— Хорошо. А что случилось?

— Мать идет.

— А… Ладно.

В трубке запищали короткие гудки. Нэнси тихо положила трубку и прислушалась.

Только что она слышала шаги Мардж. Или это ей показалось? Нет, вот опять. Скрипнули петли встроенного шкафа. Тишина. Нэнси осторожно подошла к двери и отворила ее ровно на столько, чтобы видеть происходящее в коридоре.

Женщина, открыв шкаф, достала спрятанную в глубине бутылку и, запрокинув голову, жадно припала к ней губами. Сделав несколько больших глотков, Мардж облегченно вздохнула. Спасительная жидкость обожгла пищевод. Скоро наступит долгожданное забытье. Стараясь не скрипеть, она прикрыла дверцы и побрела на первый этаж.

Нэнси молча проводила мать взглядом.

ОНА УМЕРЛА, УМЕРЛА.

В эту ночь Нэнси было особенно плохо. Снизу, из гостиной, до нее доносилось пьяное бормотание Мардж. Сон сбивал девушку с ног. Измученный постоянной бессонницей и невероятным нервным напряжением мозг отказывался повиноваться человеку.

Это была самая страшная ночь в ее жизни.

— Она сказала, что сорвала шляпу с головы этого человека…

Молчание.

— Нет, Дональд. Я не сошла с ума. Я держу эту чертову шляпу в руке.

Молчание.

Нэнси осторожно сделала шаг, коснувшись рукой перил. Но видимо, недостаточно осторожно. Что-то скрипнуло, и Мардж, услышав посторонний звук и быстро пробормотав: «Извини, мне пора идти», повесила трубку.

Прятаться дальше не имело смысла, и девушка вошла в кухню. Первое, что попалось ей на глаза, была стоящая на столе початая бутылка. Мардж сделала шаг и загородила ее спиной. Скорее всего, она ощущала неловкость, пробивающуюся сквозь алкогольный туман, но Нэнси было плевать.

Сегодня ночью девушка поняла страшную истину: у нее больше нет времени. Все. Конец. Следующая ночь будет последней. Она уснет. А может быть, это случится раньше. Днем, где-нибудь на улице. Там будут люди и, возможно, им удастся растолкать ее. Возможно. А может быть и нет.

Сегодня Нэнси знала, что ей делать, и это знание давало уверенность в собственных силах. В какое-то мгновение девушка даже подумала, что меньше хочет спать. Скорее всего, это был самообман, но он прибавил ей сил. Однако довольно быстро ее уверенность сменилась сомнением.

Ее замысел построен целиком на догадках. А что, если все не так? И эти догадки неверны? Сны — это сны, а реальность — это реальность. Чем больше Нэнси думала, тем больше сомневалась в вероятности осуществления своего плана. И постепенно ею снова овладела паника. А паника породила злость, которая перешла в ярость.

Ты ведешь себя, как дура! Решила делать — делай! Или у тебя в запасе целая куча вариантов, а? Или ты в Диснейленде, где, проиграв, можно начать все заново. Черта с два! Соберись и не распускай сопли! Хватит!

Мардж прикрыла бутылку и, натянуто улыбаясь, спросила:

— Ты совсем не спала этой ночью, да?

Нэнси не ответила. Она налила в чашку горячий кофе и, не глядя на мать, сделала большой глоток.

— Врач сказал, что тебе нужно заснуть, — продолжила женщина, — иначе ты…

— Иначе я стану еще более сумасшедшей, да?

Мардж смутилась.

— Я вовсе не считаю тебя сумасшедшей, милая. И… и… Перестань ты пить этот чертов кофе! — Страх перешел в раздражение и выплеснулся наружу резкой фразой.

Сейчас Нэнси ненавидела ЭТУ ЖЕНЩИНУ. Она не была ее матерью. Это был другой, посторонний человек, опускающий руки перед врагом.

— Бейте меня, ребята. Я готов. —

и злящийся от собственного бессилия.

— Ну, — не опуская чашки спросила Нэнси, — что тебе сказал отец по поводу этой шляпы?

— Я выбросила ее! — повышая голос отозвалась женщина. — И вообще не знаю, где ты ее нашла!