Алексей Сквер - Дальше — не будет.

Стас с минуту решал, приступать ли сразу или попробовать увидеться с кем-нибудь… Ильёй или Храпом… может Ольгой. Но нетерпение погнало всё-таки именно на поиск подходящего места и всего необходимого.

Комната с большим железным столом, имеющим идеально ровную поверхность, оказалась не проблемой. Вопрос был в валике и как расплавить стекло, чтобы налить его на стол. Ртуть тоже была найдена без хлопот, впрочем, как и оловянная фольга.

Затем допёрло попробовать ничего не плавить, а поэкспериментировать с обычным стеклом. Стас нашёл самое тонкое и… результаты превзошли все его ожидания.

Это было зеркало. Небольшое, убого качества, но зеркало, в котором он… потерялся.

В первые секунды он ещё разглядывал своё отражение, а потом всё поплыло. Черты лица начали разглаживаться, затем он увидел как по мере того как лицо его отражения, увеличиваясь в размерах, уже выпадает за рамки зеркала, приближая к нему глаза. Складывалось жуткое впечатление, что кто-то большой с той стороны решил рассмотреть того, кто посмел его побеспокоить. Причём Стас ощущал себя и как рассматриваемый и как рассматривающий.

Глаза. И в них целый мир. Говорят, перед смертью перед глазами проносится вся жизнь. Стас ощутил нечто подобное. Тут было и глубинное понимание абсурдности решения вскрыть вены из-за блядства жены, и жалость к матери и ощущение того, что всю жизнь занимался не тем, и безумные, чудовищно жестокие законы этого мира, губящие само желание хоть чего-то желать. Здесь был и он маленький, выпрашивающий у отца желтое фруктовое мороженое в бумажном стаканчике, и радость первого забитого им гола за дворовую команду по хоккею. Там был Храп, стреляющий около школы сигарету и интересующийся, не достают ли его, Стаса, парняги с 9-го «А» после драки на дискотеке в местном ДК. Оттуда вырывались воспоминания об Оксане и жене, причудливым образом переплетаясь со всеми женщинами, которых он когда-либо знал, включая Ольгу. Причём и детские, и взрослые воспоминания были хоть и густо перемешаны, не создавали какофонии в голове. Он видел-помнил их все разом. Он не просто их помнил — он их понимал. Он видел, где был явно не прав хоть и ощущал себя правым на 100 %, он опять переживал минуты позора и триумфа своей маленькой, глупой и бессмысленной жизни. И всё одновременно, как посетитель музея, разглядывающий умело созданную панораму за стеклом, до мельчайших деталей, был способен оценить всё целиком.

И рассматривая всё то, что он собой представлял Стас и не хвалил и не осуждал себя.

Жалел.

Жалел и сожалел о невозможности хоть что-то исправить. Прошлое остаётся прошлым, хоть и было по большей части предопределением. Но невозможно вернуться назад и выбрать другую дорогу. Что сделано — то сделано. Человек на то и человек по образу и подобию, что способен учиться и созидать, разрушая непонравившееся ему творения и создавая всё лучше и лучше. Творчество в любой его ипостаси — единственное за что никогда не будет стыдно или что не вызовет жалость если ты творя развиваешься, а не лепишь серую штамповку.

Вопрос чего ты конкретно хочешь. Вопрос как ты поставишь этот вопрос перед собой.

Чего конкретно тебе нужно и хотелось бы? Создать можно всё что угодно, это вопрос усилий, но первично именно желание. То чего в этом мире просто нет. В самом мире, но не в человеке, ведь так? Значит надо просто менять то, что не нравится. Почти все хотят вырваться из под гнёта обстоятельств. Просто найти выход, позволяющий не обращая на них внимания заниматься тем, чем хочется.

Просто нужно что-то менять. Найти этот выход. Перестать заниматься тем что не несёт развития или откровенно ведёт к деградации. Деградации личности как таковой.

Свобода выбора в чистом виде без оглядки на интересы окружающих, дабы не стать тем, кого этим окружающим жалко.

Стас открыл глаза. Странно. Он лежал на полу, глядя в потолок. Он что? Упал?? Видимо так. Стас сел. Комната та же самая. Стол никуда не делся, только вот Стас видимо…что? Потерял сознание?? Тут?? Вырубился??? Да вроде нет, и помнил отлично всё… и зеркало и то, что видел… и, то, что думал.

Главное что это явно был успех. Зеркала отсутствовали неспроста. Только нужно понять, как и для чего тут можно их…

А вот к этому, встающий и размышляющий Стас не был готов.

Зеркало отсутствовало. На столе его больше не было. Ртуть, фольга остались, а вот кусок стекла ставший зеркалом исчез. Но это было не всё.

В комнате теперь было две двери. Та через которую он попал сюда, и резко от неё отличающаяся дверь белого цвета с обшарпанной металлической ручкой. На двери толи гвоздём, толи ещё чем были нацарапаны 5 букв.

Выход отсюда?? Стас подбежал к этой чудом появившейся двери и уже почти толкнул от себя, но… а что там??

Стас протянул руку и коснулся двери. На ощупь дверь как дверь, только от местных отличающаяся и цветом и состоянием. Говно дверь то.

Стоп. Стас оглянулся на стол.

Зеркало пропало — дверь появилась. Зеркала это двери??

Тогда это действительно выход. Но…

Стас, понимая, что сомнения сейчас доведут его до откровенного пасования просто представил себе свободу. Море чтобы… песок…и синее-синее небо. Много неба и никаких потолков.

Он толкнул дверь от себя и всё это увидел.

«А ветерок?? Я же хотел, чтобы был ветеро…»

Порыв тёплого морского ветерка, с непередаваемо-забытым запахом соли ласково умыл его лицо и Стас, уже ни о чём не думая, шагнул на волю.

За спиной осталась дверь, висящая прямо в воздухе.

Стас нежился, растянувшись на песке. Если можно сойти с ума от счастья, то он был близок именно к этому состоянию.

Поначалу, шагнув под жаркие лучи солнца, торчащего в зените божьим глазом, излучающим благодать, ему даже не верилось, что он наконец-то вырвался из мира дверей. Безоблачное небо, невыразимый кайф ощущения огромного пространства, когда кажется, что ни для взгляда, ни для тебя лично нет преград.

Немного смущала висящая непонятно как в воздухе дверь, прямо таки символизирующая осколок мира самоубийц. Но тут не было никого и ничего кроме дикого пляжа — песка, неба, солнца и тёплого синего моря. По настоящему синего и чистого. Следов чьего либо присутствия в виде каких-нибудь бычков или банок из под колы тоже не наблюдалось.

Стас, сбросив кроссовки и носки, с наслаждением встал голыми ступнями на горячий песок. Горячий до боли. Боль. Он ощущал боль. Что ж он так и хотел. Он хотел моря, загара, пространства и такого вот горяченного песка, чтобы искупавшись можно было выйти и рухнуть на него. И пусть налипает на мокрую кожу приятно грея её после нежной прохлады воды.

Купаться!! Срывая с себя одежду как по команде «Рота отбой!» в учебке он рванул к воде. Перепрыгивая, цепляясь ногами за набегающие волны, он залетел в море почти по пояс и рухнул в его объятия. Сделав пару гребков под водой вынырнул и заорал что-то непонятное в синеву неба. Для него всё кончилось. Он был свободен!!!