Роберт Маселло - Бестиарий

Ворота бесшумно отворились, лимузин медленно въехал на территорию и двинулся по узкой асфальтовой дорожке мимо роскошного фонтана, скопированного с Треви в Риме, под нависающими раскидистыми кронами вязов и наконец подкатил к крыльцу. Мехди, спавший до этого на заднем сиденье, сразу проснулся.

— Ступай в постель, — сказал ему отец.

— Почему? Еще и девяти нет.

— Ты устал.

— А ты чем будешь заниматься?

— Не твоего ума дело.

— Не думай, что я не знаю. — Мехди насмешливо фыркнул.

— Ступай спать, я говорю.

Якоб распахнул заднюю дверцу, Мохаммед вышел из машины.

— Можешь отогнать в гараж. Выезжать сегодня мы уже не будем, — сказал он и, не оборачиваясь, добавил: — Заодно проведай нашего гостя.

Якоб кивнул.

Ночь выдалась теплая, дул сухой ветер. Павлин, свободно разгуливающий по лужайке, издал громкий мяукающий крик. Аль-Калли пошел по боковой дорожке, огибающей дом, плиты были усыпаны нежными пурпурными листками палисандрового дерева. Это было самое крупное частное владение в Бель-Эйр — двадцать пять акров на вершине холма. Мохаммед расширил его, присоединив еще дюжину акров или около того, купив соседнее имение за куда большую сумму, чем оно стоило, и снес все находившиеся там строения.

Его собственный дом, массивное сооружение из бревен и крупного серого камня, которое агент по недвижимости почтительно называл «замком», изначально построили для звезды немого кино. Тот использовал его как место для проведения безумных оргий и вакханалий. Когда он умер во время одной из таких оргий (его обнаружили голым, плавающим в бассейне с собачьим поводком на шее), довольно быстро нашелся новый владелец — нефтяной магнат. Он внес свой вклад в усовершенствование имения: там появились винный погреб на десять тысяч бутылок, газовая бойлерная и стойла для лошадей на заднем дворе. Стойла сохранились до сих пор, одна из лошадей высунула голову и жадно принюхивалась к свежему ночному воздуху.

Пройдя стойла, Мохаммед перешел через ручей по деревянному мостику. За ним находились просторная площадка для выездки лошадей и закрытое помещение для наездников — единственное усовершенствование, которое привнес в свое американское имение аль-Калли. На строительство этого сооружения понадобилось получить не меньше дюжины разрешительных документов от местных властей. Издали оно напоминало самолетный ангар: стены из белых досок и большая наклонная крыша, но при ближайшем рассмотрении производило совсем другое впечатление. Тройные окна с тщательно заделанными швами, двери не деревянные, а из гальванизированной стали, да и замков в них было больше, чем у банковского сейфа. Мало того, над дверьми и по периметру были установлены камеры видеонаблюдения, позволяющие заметить каждого, кто посмеет подойти к зданию с любой стороны.

При приближении аль-Калли двери волшебным образом отворились, он услышал щелканье замков и шум автоматически включившихся вентиляторов, полы черного смокинга раздулись от ветра. Двери за ним затворились, ветер стих, и Мохаммед оказался в самом центре своего царства.

Или того, что он сотворил из этого ангара.

В этот час здесь стояла тишина, лишь изредка шуршала птица. Наверху для нее было сооружено гнездо, под которым находилась передвижная круглая площадка с грязным полом. У дальней от входа стены, за белой изгородью высотой по плечо, виднелись толстые металлические прутья. Решетка была высотой футов в пятнадцать, не меньше, и аль-Калли слышал и ощущал запах своих питомцев. Пока он шел вдоль нее, из клеток изредка доносился крик или вой — твари учуяли его присутствие, но сейчас у хозяина не было желания останавливаться и разглядывать их. Сегодня у него было более важное дело с Рашидом, мужчиной в грязном лабораторном халате, который, нервно переминаясь, поджидал его в самом конце сооружения.

— Ну как, им не лучше? — спросил Мохаммед.

— Нет, сэр, я бы не сказал. — Рашид тяжело сглотнул.

Аль-Калли подошел к дальней клетке площадью не менее тысячи квадратных футов. На грязном полу были видны странные борозды, будто следы от огромных когтей. Внутри, вокруг небольшого бассейна, росли два небольших деревца и кусты. Тут же валялись выбеленные кости, сломанные пополам, как сухие ветки. Хотя вентиляция работала исправно, в воздухе чувствовался запах какого-то крупного животного. Слона или бизона.

Аль-Калли присмотрелся сквозь прутья. Сразу различить животное не удалось. В дальней части клетки было выстроено нечто вроде пещеры из серого известняка, такие же плиты использовались для строительства основного дома. В глубине этой пещеры затаилось самое ценное сокровище рода аль-Калли, куда более ценное, чем книга, которую он собирался доверить молодой женщине из Музея Гетти.

— Лекарства принимает?

— Нет. Сами видите, сэр. — И Рашид указал на огромный кусок кроваво-красного мяса, лежащего у входа в пещеру. — Лекарство внутри.

Впрочем, аль-Калли не слишком доверял всем этим современным снадобьям, как, впрочем, теперь и самому Рашиду. Все его предки с незапамятных времен ухаживали за обитателями бестиария, эта работа передавалась из поколения в поколение все то время, что существовала династия аль-Калли, а сколько веков она насчитывала, никто точно не знал. Аль-Калли сражались с крестоносцами, пировали в садах Вавилона, вместе с другими воинами устраивали набеги на плодородные долины между Тигром и Евфратом. Все из рода аль-Калли знали: их праотцы срывали плоды с деревьев в саду Эдема.

Предки Рашида всегда были самыми преданными и верными их слугами, только им доверяли тайну бестиариев, их попечению передавались содержащиеся там создания. Отец Рашида делился с сыном накопленными веками опытом и знаниями, как некогда делился с ним его отец. Мохаммед аль-Калли даже посылал Рашида учиться в ветеринарный колледж в Каире, чтобы тот ознакомился с самыми современными методами по уходу за животными и их разведению.

Но пользы от этого, как теперь стало ясно, не было. Зверь, последний из этого вида, болел. Мохаммед, к которому забота о бестиарии перешла по наследству, чувствовал, что не справился, подвел тысячи предшествующих поколений. Ощущение было такое, словно факел, горевший прежде так ярко, должен был теперь погаснуть из-за него, а вместе с ним — вся власть и богатство рода аль-Калли. Легенда гласила, что могущество семьи неразрывно связано с этим странным наследством. Хотя сам Мохаммед получил вполне светское образование, учился в Англии в Харроу и в Сандхерсте, [10] Сандхерст — Королевская военная академия. (Прим. перев.) сейчас ему никак не удавалось избавиться от чувства суеверного страха.

Словно католик, совершивший прегрешение, он боялся, что на смертном одре ему будет отказано в отпущении грехов.