Роберт Маселло - Бестиарий

Но все это не сделало бы его счастливым и наполовину. Каковым он был здесь, сейчас, на самом дне смоляного колодца, где температура за восемьдесят, волосы перехвачены насквозь пропотевшей повязкой, высокие сапоги покрыты вязким слоем теплой черной смолы, фактически гудроном. Хотя колодцы в Ла-Бре и называли смоляными, то был, безусловно, гудрон, самый низкий сорт сырой нефти, который кипел и пузырился под землей на протяжении последних тридцати или сорока тысяч лет. Пузыри метана лениво поднимались на поверхность дна колодца, раздуваясь, словно огромные жабы, перед тем как беззвучно лопнуть. Каким-то чудесным образом в этой густой черной жиже сохранились кости доисторических животных, которые они извлекали с помощью долота, щетки и долгого кропотливого труда.

Площадь колодца — около пятидесяти квадратных футов, стены со всех сторон были укреплены широкими деревянными досками (на случай обвала или землетрясения), доски снабжены подпорками из ржавых металлических балок. В глубину колодец был около двадцати пяти футов, сверху его прикрывала наклонная пластиковая крыша — козырек от солнца или дождя, хотя майские дожди в Лос-Анджелесе обычно проблем не создают. Вдоль северной стены стоят, выстроившись в ряд, тяжелые черные ведра, к ручке каждого прикреплена крепкая красная цепь, и их спускают вниз, черпают жижу и вытягивают на поверхность.

Сегодня с Картером работала команда из трех человек. Все они были добровольцами и прошли подготовку в музее. Клод, инженер на пенсии, работал над трехфутовой выемкой в восточном квадрате; Розали, учительница средних лет, трудилась рядом с ним; с другой стороны от Картера, как обычно, была Миранда. Девушка только что закончила университет в Лос-Анджелесе, получила диплом со степенью бакалавра по антропологии. Она все время пыталась понять, устраивает ее эта работа или нет. В данный момент вроде бы не очень.

— Кажется, я снова увязла, — сказала она.

Она стояла на коленях на досках, проложенных крест-накрест по дну колодца, глубоко погрузив руки в липкую грязь. Слишком глубоко, по мнению Картера. Когда наклоняешься, чтобы извлечь смолу (он поймал себя на том, что тоже стал называть так гудрон), надо следить за тем, чтобы не погружаться в нее слишком глубоко и много за один раз не брать. На протяжении тысяч лет смола была смертельной ловушкой для животных всех видов — от покрытых длинной густой шерстью мамонтов до саблезубых тигров — и оставалась таковой до сих пор.

— Расслабься! — крикнул Клод. — Вытягивай медленно.

— Я так и делаю, — нервно сказала Миранда и покосилась на Картера, который сидел на корточках и вытирал со лба пот.

— Дави вниз одной рукой, а другую попробуй вытянуть, — посоветовал он и придвинулся ближе, теперь они находились вплотную друг к другу. — Иначе обе руки увязнут.

Он положил ладони ей на предплечья и начал тащить вверх, медленно, с той же силой, что и Миранда. Сегодня смола была какая-то особенно теплая, а потому оказывала больше сопротивления, чем обычно. Лица их разделяло всего несколько дюймов, он по запаху определил: она только что забросила в рот пару пастилок «Тик-так».

— Там что-то есть, — сказала девушка. — Чувствую, что-то большое.

— Там всегда что-то есть, — заметил Картер, медленно вытягивая руки девушки из жижи. — В каталогах музея насчитывается уже около двух миллионов находок.

— А из этого колодца сколько?

— Много, — ответил он, когда на поверхности показались ее руки, черные и блестящие; смола была такой густой, что не капала, — поэтому мы и проводим раскопки здесь.

Миранда со вздохом облегчения выпрямила спину.

— Спасибо. Ты мой спаситель.

— Не за что, — сказал Картер. — Я обещал начальству музея, что не позволю ни одному из своих помощников утонуть в колодце.

— А что будет, если кто-то утонет? — спросил Клод.

— Штраф в десять долларов, — ответил Картер. — И еще я лишусь скидки на парковку на целую неделю.

— Хорошо, что мы попали именно в твою смену, — заметила Розали, бросая горсть влажной смолы в подставленное ведро.

Все дружно расхохотались.

На то, чтобы отмыть руки и волосы от липкой гадости, уходило не меньше получаса. В трейлере, припаркованном неподалеку от колодца, находились душевые кабины, где имелись губки, мочалки, пемза, скрабы, щетки на длинных ручках, шампуни, словом, все необходимое, чтобы выиграть битву с грязью.

Рабочую одежду вешали на деревянный крючок. Носить ее где-либо еще было просто немыслимо.

Картер надел чистые джинсы, тонкий синий свитер и легкие белые мокасины. Хотя его сложно было назвать формалистом, работая в Кингели на факультете палеонтологии, а затем в Нью-Йоркском университете в отделении биологии позвоночных, он одевался совсем по-другому. Там он носил рубашки с длинными рукавами, иначе было просто неприлично. Но здесь, в Лос-Анджелесе, обстановка была менее формальная, и в глубине души он признавал, что этот город ему нравится.

Погода — тоже. Вот сейчас, к примеру, конец дня, и хотя навес над колодцем сохранял в нем жару, но в парке дышалось легко и приятно, в воздухе пахло свежестью. Бриз шевелил верхушки пальмовых деревьев, по стволу калифорнийского дуба шустро взбиралась белка. Картер никогда не помышлял о переезде в Лос-Анджелес, он был типичным обитателем Восточного побережья со своими предубеждениями, ему претила показная пышность и фривольность Калифорнии, но если взглянуть со всей объективностью, как положено истинному ученому, следовало признать — климат тут значительно лучше. Да и перспективы роста тоже, если говорить о работе.

После несчастного случая в нью-йоркской лаборатории он стал на факультете персоной нон грата. Нет, свое место он сохранил, а вот доверие и расположение сослуживцев утратил, казалось, навсегда. Сталкиваясь с ним где-нибудь в коридоре или холле, люди отводили глаза. Поэтому, когда жена Картера Бет вдруг получила приглашение поработать в Музее изобразительного искусства Гетти, [3] Музей Гетти (Музей Жана Поля Гетти) — частный музей, основанный нефтяным магнатом в 1954 г. на его вилле в Калифорнии, где собрана богатейшая коллекция произведений античного искусства, эпохи Возрождения и барокко. Большое место в собрании занимают также картины постимпрессионистов. В середине 90-х музей перенесен в Художественный центр Гетти в Санта-Монике. (Прим. перев.) оба они, почти не раздумывая, решили принять его.

Проблема была лишь одна: чем там будет заниматься Картер? Научные достижения у него были впечатляющие, несчастный случай никак на это не повлиял, поэтому Картеру не стоило большого труда получить место на Западном побережье. Труднее было рассортировать так и посыпавшиеся на него со всех сторон предложения.