Лорел Гамильтон - Голубая луна

Я повернулась, и у меня за спиной кто-то ахнул. Обернувшись, я увидела остатки пива, стекающего по лицу и одежде Бетти Шаффер.

Бетти размахнулась и дала Шарлотте пощечину. Шарлотта ответила на эту любезность, но уже кулаком. Бетти рухнула на задницу и заморгала. Вышибалы двинулись вперед, а Шарлотта рванулась заканчивать свою работу. Я перебросила ее через плечо. Она весила больше, чем можно было подумать с виду, и она отбивалась. Как многие женщины, она это хорошо умела. Я не хотела делать ей больно, но она не собиралась отвечать той же монетой. Когда она двинула мне ногой в колено, я сбросила ее на пол — сильно.

Она на секунду замерла, лишившись дыхания, глядя на меня сверху вниз. Дэниел двинулся ей помочь, но я уперлась ему рукой в грудь.

— Нет!

Оркестр замолчал, оставив за собой звон гитарной струны. В наступившей тишине мой голос прозвучал отчетливо и громко.

— Можешь выйти сама, Шарлотта, а могу я тебя вынести — без сознания. Выбирать тебе, но так или иначе ты отсюда уйдешь.

Я опустилась на колено — осторожно, потому что Шарлотта дралась не по-девчоночьи. Понизив голос так, чтобы только она меня слышала, я сказала:

— Через несколько минут Ричард сюда войдет посмотреть, что здесь творится. Если он окажется рядом с ней, местные копы отменят залог и снова его засадят.

Это было правдой лишь наполовину. По закону Ричард имел все права войти в этот бар, но вряд ли Шарлотта это знала. Законопослушные граждане мало смыслят в таких вопросах.

Шарлотта поглядела на меня еще секунду, потом протянула руку. Я помогла ей встать, все еще осторожно. Характер у нее был тот еще, и уж если она заводилась... надо признать, что завести ее было не просто, но когда это удавалось — спасайся, кто может.

Она позволила мне поднять ее, не пытаясь меня стукнуть. Уже лучше. Мы пробились сквозь толпу, Джейсон и Дэниел за нами. Никто не пытался к нам приблизиться. Смотрели все, но не лез никто.

Вышибала у двери сказал:

— Больше ее здесь не будет.

Шарлотта открыла было рот, но я стиснула ей плечо.

— Не волнуйтесь, не будет.

Он поглядел на Шарлотту с сомнением, но кивнул.

Я пропустила ее шага на три вперед, когда мы подходили к парковке. Можете считать, что это сработал инстинкт. Она резко развернулась — я думаю, хотела меня стукнуть, — но я стояла слишком далеко. Она лишь уперлась в меня этими огромными медовыми глазами, чуть побледневшими в свете галогеновых ламп.

— Никогда больше не трогай меня!

— Веди себя как мать Ричарда, а не его озверевшая подружка, и я не буду.

— Да как ты смеешь!

Она шагнула ко мне, и я отступила. Меньше всего я хотела затевать кулачную драку на автостоянке с матерью Ричарда.

— Уж если кто и будет выбивать бубну этой мисс Перекись, так это я.

Она остановилась как вкопанная. Выпрямилась, поглядела на меня — к ней уже возвращались проблески здравого рассудка.

— Но ты же больше с ним не встречаешься. Что тебе до этого?

— Вопрос на шестьдесят тысяч долларов? — спросила я.

Вдруг Шарлотта улыбнулась.

— Я знала, что ты не устоишь против моего мальчика. Никто не устоит.

— Если он будет бегать за всем, на что надевают юбки, вполне могу устоять.

Она помрачнела.

— Не могу поверить, что он встречался с этой вот...

Мы обе повернулись навстречу идущему к нам Ричарду. На лице у нас было одно и то же выражение. Мы не одобряли миз Шаффер. Решительно не одобряли.

Первые слова Шарлотты были таковы:

— Не могу поверить, что ты встречался с этой женщиной. Она же шлюха!

Ричард смутился так, как я никогда не видела.

— Я знаю, кто она такая.

— Ты с ней спал?

— Мама!

— Нечего на меня мамкать, Ричард Аларик Зееман!

— Аларик, — повторила я.

Ричард подарил мне гримасу и тут же повернулся к матери.

— Нет, я не спал с Бетти.

Он хотел сказать, что не имел с ней сношений. Шарлотта это воспримет так, что никакого секса не было — как и я. Я помнила слова Джемиля о других способах, но промолчала. И Шарлотту не хотела огорчать, и сама знать не хотела.

— Что ж, хоть капля здравомыслия в тебе осталась, — произнесла Шарлотта. Потом подошла к нему, поправила ему на груди футболку и наклонила голову. Я поняла, что она плачет.

Если бы она его стукнула, я бы удивилась куда меньше.

У Ричарда сделалось совершенно беспомощное лицо. Он посмотрел на меня, будто ждал от меня поддержки, но я ретировалась. Покачала головой. С плачущими женщинами я умела обращаться не лучше, чем он. Даже хуже, наверное.

Он притянул ее к себе, я услышала ее неразборчивые слова:

— Я так волновалась, когда ты был в этой ужасной тюрьме.

Я отошла, чтобы не слышать, и ко мне подошел Дэниел. К ним ему тоже, кажется, не хотелось. Впрочем, чтобы лишить Дэниела мужества, не нужно было слез Шарлотты.

— Спасибо, Анита, — сказал он.

Я повернулась к нему. Он был одет в такую же куртку, как у Ричарда. Насколько я могла понять, ту же самую. Смуглый, красивый и очень с виду взрослый.

— Ты решителен со всеми, кроме своих родителей. Почему?

Он пожал плечами:

— А разве не у всех так?

— Нет.

Джейсон встал рядом с нами и эхом повторил мое «нет». Потом засмеялся.

— Конечно, моя мать никогда бы не устроила драку в баре, что бы я ни делал. Она слишком... благовоспитанна.

— Благовоспитанна, — повторила я.

— Мой последний сосед по комнате держал на столе большой словарь.

— Ты снова начал читать книги, — сказала я.

Он опустил голову, изображая сокрушенный стыд, потом закатил глаза и ухмыльнулся. Такая смесь стыда и невероятной умилительности заставила меня засмеяться.

— Не могу я давать кровь и заниматься сексом двадцать четыре часа в сутки. А телевизора в Цирке Проклятых нет.

— А если бы был? — спросила я.

— Я бы все равно читал, но никому не говорил бы.

Я обняла его за плечи:

— Не волнуйся, я твою тайну не выдам.

Дэниел обнял его с другой стороны и добавил:

— Никому ни слова не шепну.

Мы пошли к джипу рука об руку.

— Вот если бы Анита была в середине, было бы куда лучше, — сказал Джейсон.

Дэниел остановился. Я отодвинулась от них.

— Джейсон, ты никогда не знаешь, где остановиться.

Он кивнул:

— Чего не знаю, того не знаю.

К нам подошел Ричард. Он попросил Дэниела подойти к матери, и Дэниел не стал спорить. Джейсона он послал к машине, и Джейсон тоже повиновался. Я осталась, глядя в его вдруг посерьезневшее лицо, гадая, что он прикажет мне, и готова была ручаться, что уж я-то спорить стану.

— Что случилось?

— Я должен поехать с Дэниелом и мамой, чтобы ее успокоить.

— Я слышу «но», — сказала я.

Он улыбнулся:

— Но сегодня ночью произойдет церемония представления моей лупы. Это обычай — когда две стаи вместе встречают полнолуние, они должны быть официально представлены.