Лорел Гамильтон - Голубая луна

Послышался чей-то шепот — мой.

— Моя вина. Моя вина.

И я попыталась поднести к лицу левую руку, а от нее пахнуло вонью разложившейся плоти Барнаби. Как раз этого и не хватало.

Я бросилась в сторону, и меня вывернуло. Стоя на четвереньках, я ждала, пока пройдут спазмы. Когда стало возможным говорить, я выдавила из себя:

— Какого хрена вы, ребята, так все буквально понимаете? Я же выразилась фигурально!

Рядом со мной оказался Ричард. Наклонившись ко мне, он осторожно тронул меня за спину.

— Ты ему сказала, чего ты хочешь, Анита. Она предала честь стаи, а наказание за это — смерть. Ты лишь помогла выбрать способ казни.

Я покосилась на Ричарда, подавляя невыносимое желание заплакать.

— Я не имела этого в виду, — прошептала я.

— Я знаю, — кивнул он.

И в его глазах была такая скорбь, такое понимание. Как часто бывает, что ты совсем не это имела в виду, но монстры тебя услышали, а они всегда все понимают буквально.

— Я думал, вы покрепче, мисс Блейк.

Ричард помог мне встать, и я не возразила. На миг я прислонилась к нему, приложившись лбом к гладкой прохладе его руки. Потом отодвинулась и встала самостоятельно. Колин смотрел на меня, и глаза у него были определенно серые, а не голубые.

— Колин, я знаю, что нам полагается отработать весь протокол, но остатки моего терпения лежат вот в этой корзине. Так что выкладывай свои претензии и будем уматывать отсюда к той самой матери.

Он улыбнулся:

— Какая чувствительная! Может быть, вся твоя репутация — дутая?

Я улыбнулась и покачала головой:

— Вполне возможно, но так как сегодня нам друг друга убивать не полагается, вопрос этот праздный.

Колин отошел от меня к своей группе и повернулся лицом к Ашеру. Меня он отставил прочь, как до того — свою слугу.

— Ашер, я не дам себя сместить.

— Я не для того приехал, чтобы тебя смещать, — ответил Ашер пустым безразличным голосом.

— А зачем тогда Жан-Клод присылает мастера почти в точности моей силы, вопреки моему явно выраженному отказу?

— Я мог скрыть, кто я такой, — сказал Ашер, — но Жан-Клод решил, что ты это можешь неправильно понять. Я приехал в открытую.

— Но все-таки приехал.

— Я не могу переменить того, что уже случилось. Есть ли что-нибудь, что может удовлетворить нас всех?

— Твоя смерть, — сказал Колин.

Настала тишина, будто одновременно у всех перехватило дыхание. Я хотела что-то сказать, но Ричард тронул меня за плечо, и я закрыла рот, предоставив говорить Ашеру, хотя это было трудно.

Ашер рассмеялся своим волшебным осязаемым смехом.

— Нарушаешь перемирие, Колин?

— Нет, если убиваю соперника, присланного меня вытеснить. В этом случае я лишь защищаюсь и создаю пример для других слишком честолюбивых вампиров.

— Ты знаешь, что я не приехал тебя вытеснять.

— Ничего подобного я не знаю.

— Я доволен своим положением.

— А почему? — спросил Колин. — Ты можешь стать Принцем города где-нибудь подальше от их триумвирата. Почему ты решил довольствоваться меньшим?

Ашер улыбнулся едва заметно:

— Я предпочитаю более тонкие методы убеждения, нежели силу.

Колин покачал головой:

— Мне говорили, что ты влюблен в нее и в самого Жан-Клода. Мне говорили, что ты спишь с ними обоими и что поэтому их Ульфрик ищет себе новую лупу.

— Если бы только он согласился, мы были бы счастливой четверкой, — пожал плечами Ашер.

Ричард рядом со мной вдруг напрягся, и теперь мне пришлось тронуть его за руку, чтобы он не выложил, что думает.

— Мне говорили много разного, — сказал Колин. — Мой народ давно следит за вами. Мы верим, что ты увлечен девушкой и Жан-Клодом. Мы знаем о вашей давней истории. Мы даже верим, что такой любитель мужчин, как ты, трахнул бы их Ульфрика, если бы только он тебе позволил. Чему мы не верим — это что ты спишь хоть с кем-то из них. Мы думаем, ты сочинил эту жалкую историю, чтобы спасти свою шкуру.

Я направилась к Ашеру. В наш план входило слегка потискаться на глазах у публики. Я хотела предупредить Ашера, что это должно быть именно слегка, но мне не представилось такой возможности.

В окружающей темноте что-то зашевелилось, и десятки вампиров вынырнули из нее, окружив поляну. Колин нас отвлекал, пока они обходили нас с флангов, и ни я, ни Ашер, и никто из оборотней их не почуял.

— Отдайте нам Ашера, и все остальные свободны.

— Теперь ты нарушаешь перемирие, — сказал Ашер. Говорил он спокойно и безразлично, будто не его смерти требовал Колин.

Верн шагнул вперед.

— Это наш лупанарий, и мы можем закрыть его для всех посторонних.

— Только с помощью вашего ваграмора. А вы оставили ее дома — на случай, если будет жарко. Очень заботливо отнеслись к вашему дрессированному человечку. — Колин поднял руку, призывая своих вампиров. — Ни у кого из вас не хватит колдовской силы закрыть круг.

— Убив Ашера, ты нарушишь перемирие.

— Я не трону триумвират Жан-Клода, я лишь устраню своего соперника.

Вампиры шли к нам между деревьями. Они не спешили, двигались как сплошные тени, медленно, будто у них вся ночь была впереди, чтобы сжать круг.

— Ашер? — спросила я, не отрывая взгляда от медленно близящихся зловещих фигур.

— Oui?

— Это нарушает перемирие?

— Oui.

— Отлично, — сказала я.

Он подошел ко мне — я это почувствовала, — но я не отрывала глаз от наружной тьмы и непрерывно сужающегося круга. Взглядом я выбрала одного вампира. Мужчина, худощавый, моложавый. Рубашки на нем не было, и грудь его бледнела в темноте.

— В чем дело, ma cherie?

Ашер стоял слишком близко ко мне. Я отодвинула его левой рукой, а правой вытащила автомат и начала стрелять раньше, чем навела окончательно, так что пули полоснули по ногам вампира, и он дернулся. Схватив автомат второй рукой, я его дернула обратно, поливая пулями грудь вампира крест-накрест, и при этом орала без слов. За грохотом автомата криков не слышно, а орала я, потому что не могла сдержаться, потому что ужас, напряжение, что-то неназываемое исходило от моей руки и нашло выход через горло и рот.

В темноте, на расстоянии, хлынувшая из тела кровь казалась черной. Тело будто разорвало пополам гигантской рукой. Торс медленно свалился в сторону, нижняя часть тела упала на колени.

Сжимавшие круг вампиры застыли на месте или бросились в укрытия. Тишина стояла громоподобная. До боли громко слышалось мое собственное трудное дыхание, и резко прозвучали мои же слова:

— Никто ни с места! Ни с места, мать вашу!

Никто не двинулся с места.

Тишину нарушил голос Ашера:

— Колин, мы все можем сегодня отсюда уйти.

— Потрясающая демонстрация силы, — ответил Колин, — но ты, кажется, ошибаешься. Бедный Арчи никуда отсюда не уйдет.