Лорел Гамильтон - Голубая луна

Нельзя сказать, что я кожей ощутила его силу. На самом деле он, пока шел к нам, был слишком пуст, будто закрылся экраном.

Я встала. Отчасти из-за его размеров, отчасти оттого, что от этого человека ничего не исходило, будто его и не было. А я не люблю, когда кто-нибудь так тщательно себя экранирует — обычно такому человеку есть, что скрывать. И если это тот чернокнижник, что убил Бетти, тогда я точно знаю, что скрывает он.

Мужчина остановился прямо перед нами. Говард обхватил себя руками за плечи и представил нас:

— Лайнус, это Анита Блейк. Анита, это Лайнус Бек.

Голос у Говарда был неестественно высок, будто от страха. Да, он, кажется, очень многих боится.

Лайнус Бек улыбнулся мне. Когда он заговорил, его голос оказался до ужаса неподходящим высоким сопрано.

— Я так рад познакомиться с вами, Анита. Очень редко я встречаю коллегу по искусствам.

— Мы занимаемся разными видами искусств, Лайнус.

— Вы так уверены? — спросил он.

— Более чем. — Даже стоя, мне приходилось задирать голову, чтобы видеть его лицо. — Зачем это Найли нужны первоклассные ясновидец и чернокнижник?

Лайнус Бек улыбнулся, кажется, искренне.

— Вы знаете правильное название. Мне это приятно.

— Рада слышать. А теперь ответьте на вопрос.

— Как только я проверю, что на вас нет микрофонов, я отвечу на любые вопросы.

Глядя на эти огромные белые руки, я не испытывала никакого желания подвергаться их прикосновениям. На них не было волос, даже на предплечьях. Как у младенца. Что-то у меня в голове щелкнуло, и я посмотрела прямо на него. Может быть, это отразилось у меня на лице, а может, он прочел мои мысли. Хотя вряд ли.

— Своею мужественностью я пожертвовал много лет назад, чтобы лучше служить моему господину.

Я заморгала:

— Вы евнух?

Он слегка кивнул.

Я хотела спросить, зачем это надо было, но не стала. Ни один ответ не имел бы смысла, так чего воздух сотрясать?

— А у вас какой диагноз: социопатия, психопатия, шизофрения?

Он моргнул глазками, улыбка его растаяла.

— Заблуждающиеся говорили мне, Анита, что я безумен. Но я действительно слышал голоса — голос моего господина.

— Ну да, но сперва это был голос господина или химический сбой в работе мозга?

Он нахмурился:

— Я не понимаю, что вы говорите.

Я вздохнула. Наверное, он действительно не понимал. Чернокнижники обретают магию посредством демонических сил, а то и еще худших. Они продают душу за деньги, комфорт, утоление похоти, власть. Но некоторые из них в той или иной степени одержимы: люди, ослабленные каким-то дефектом. Душевной болезнью или даже каким-то недостатком характера. Некоторые из этих недостатков привлекают к себе Зло.

Из-за угла появился Найли с остальными мужчинами. Они с Ричардом больше не держались за ручки. У Ричарда лицо натянулось от злости. Лица Шанг-Да и Майло не выражали ничего, будто ничего и не случилось. Найли был весел и доволен собой. Лайнуса Бека он хлопнул по спине, и евнух поцеловал ему руку.

Наверное, я знала о евнухах меньше, чем мне казалось. Я думала, что они равнодушны к половым вопросам. Может быть, я ошибалась.

— Лайнус вас обыщет и проверит, что на вас нет микрофонов, а потом мы поговорим.

— Я не хочу, чтобы он меня трогал. Извините, Лайнус, ничего личного.

— Вы боитесь моего господина, — сказал он.

— Это точно, — кивнула я.

— Я вынужден настаивать, чтобы это был Лайнус — на случай, если при вас есть что-нибудь магическое, что может доставить нам неприятности.

Я сдвинула брови:

— Например, что? Священная ручная граната?

Найли оставил эту реплику без внимания:

— Лайнус должен вас обыскать, но если вам хочется, один из ваших людей может вас сопроводить.

Мне совсем не хотелось, но вряд ли удалось бы выговорить что-нибудь лучшее. Тут подошла официантка принять заказ, и я поняла, что проголодалась. В нашем деле приходится научиться есть посреди разгрома и крови, иначе лучше сменить область деятельности. Здесь завтрак подавали целый день, и я заказала блинчики и бекон в кленовом соусе.

— Как ты можешь есть? — удивился Ричард.

— Либо привыкаешь есть посреди бардака, либо надо искать другую работу, Ричард.

— Очень практично, миз Блейк, — отметил Найли.

Я повернулась к нему и сама почувствовала, как у меня губы сводит ледяной неприятной улыбочкой.

— В последнее время, мистер Найли, я стала очень, очень практичной.

— Это хорошо, — ответил он. — Очень хорошо. Стало быть, мы понимаем друг друга.

Я покачала головой:

— Нет, мистер Найли, я вас не понимаю. Я знаю, кто вы, знаю, что вы делаете, но не могу понять, зачем.

— И кто же я, миз Блейк?

Я улыбнулась чуть шире:

— Плохой парень, мистер Найли. Вы — плохой парень.

Он кивнул:

— Это правда, миз Блейк. Я очень, очень плохой.

— Значит, мы автоматически становимся хорошими парнями.

Найли улыбнулся:

— Я знаю, кто я, миз Блейк, и меня это устраивает. А вас ваше положение устраивает?

Я ответила после паузы, глядя все так же ему прямо в глаза:

— Мое душевное состояние вас никоим образом не касается.

— Вполне достаточный ответ, — сказал он.

— Давайте заказывать, — предложила я. Все сделали заказ, и даже Ричард. Когда официантка ушла, Лайнус, Ричард и я направились в туалет, чтобы меня обыскали на предмет микрофонов и магических мин.

У меня был только один вопрос:

— А в какой туалет нам идти?

Мы пошли в мужской. У Лайнуса оказались странно мягкие руки, будто в них не было мышц, только кости, мякоть и кожа. Может, он и еще кое-что отдал, чтобы служить своему господину. Жутковат он был, но тщателен. Он даже волосы мне перебрал пальцами, что многие делать забывают. И вел он себя вполне прилично, даже когда его руки были вблизи от деликатных мест. Ни разу он не дал Ричарду повода рявкнуть. И мне тоже.

Мы вернулись к столу. Еду еще не принесли, зато мне принесли кофе. После кофе мир всегда становится лучше.

Снова нам достались места спиной к выходу. Если бы первыми пришли мы, то эти места достались бы им, и тут трудно было возмущаться. Лайнус сел справа от Найли, и я поняла, почему мы не заняли кабинку. Лайнус бы туда не влез.

— Вы хотели говорить, Найли. Говорите.

Я отпила кофе. Горький, будто слегка перестоял на огне, но не бывает такого кофе, который нельзя было бы пить. Ладно, будем надеяться, что еда окажется получше.

— Я хочу, чтобы вы уехали из города, Анита.

— Уилкс и его люди эту тему уже поднимали. Мы им ответили, что уедем сегодня до заката.

— Что вы сказали нашему славному шерифу, мне известно, — сказал Найли. Он уже не улыбался. Глаза стали холодными, веселье уходило с его лица, как уходит за горизонт солнце, оставляя мир в темноте.