Дейкр Стокер - Дракула бессмертен

— Я вскрыл могилу Люси Вестенра.

ван Хелсинг застыл как громом пораженный, потом медленно обернулся. Его глаза за стеклами очков сверкали от бешенства.

Старик процедил сквозь зубы:

— Вы влачите пустяковую жизнь и полностью ею довольны. Считаете, что в мире машин и позабывшего обо всем просвещения ничто вам не угрожает. Не замечаете древнего языческого зла, что смердит под самыми вашими ногами… не желаете обращать на него внимания.

К этой минуте взгляды всех, кто находился в вестибюле, были обращены на них двоих. Котфорда это нисколько не беспокоило: пускай себе слышат. Пора уже вывести ван Хелсинга на чистую воду.

— Это вас уволили из Амстердамского университета за то, что вы таскали трупы с местного кладбища! — рявкнул инспектор. — Вогнать в сердце железный штырь, изувечить тело — вот и вскрытию конец.

Его голос заполнил все помещение, наводя страх на зевак. Сдерживаться Котфорд не желал. В свое время у него была возможность налюбоваться на самодуров, тревожащих мертвые останки. Как и ван Хелсинг, священник из его родной деревушки был уверен, что делает святое дело, когда вскрывал могилу его брата.

— Это вас, — продолжал он, — лишили медицинской лицензии, когда из-за ваших экспериментальных переливаний погибло несколько пациентов. Выяснить их группу крови вы не потрудились. Утверждали, будто несчастные умерли от укуса вампира…

— В те годы ни один врач не знал о существовании групп крови, невежественный вы болван. Их открыли в 1901 году. Я действовал в интересах пациентов и сделал для них все, что мог.

Котфорд смерил старика презрительным взглядом. Если бы профессор занимался наукой, а не мифологией, он бы спасал жизни, а не нес смерть. На лице ван Хелсинга читалась паника; он чувствовал, что симпатии постояльцев гостиницы не на его стороне. Сердце Котфорда бешено колотилось. Пора нанести решающий удар!

— Это вы и те несчастные, которым вы заморочили голову, убили всех тех женщин двадцать пять лет назад. Я вижу перед собой самого дьявола, ван Хелсинг! Вижу… Джека Потрошителя!

В вестибюле поднялся беспокойный шепот. Мужья инстинктивно прикрывали жен. Родители поспешно уводили детей. Все старались как можно дальше отойти от ван Хелсинга — человека, только что обвиненного в убийстве. Теперь старик казался как никогда уязвимым и беззащитным.

Инспектор ожидал, что гордость вынудит его публично сознаться в своих преступлениях. Однако плечи старика лишь разочарованно поникли. Он с нескрываемой жалостью посмотрел на Котфорда.

— Вы так ничего и не видите. И то, чего вы не видите, неизбежно вас погубит.

Что-то в тоне ван Хелсинга не на шутку испугало Котфорда, а ведь он считал себя человеком не робкого десятка. Старик переломил ситуацию в свою пользу; теперь занервничал уже сам инспектор. Неужели это угроза?

Отъехала дверь лифта. Профессор кивнул лифтеру, чтобы тот не дал ей закрыться. Инспектор силился добавить еще что-нибудь, но от слов ван Хелсинга в голове у него все перемешалось. Наконец кабина увезла старика вверх, и Котфорд остался в одиночестве. Все в вестибюле глядели на него.

— Вздор! — воскликнул Котфорд. Глупо получилось. Да разве выбьешь признание из такого плута? Чтобы призвать Абрахама ван Хелсинга к ответу, потребуются иные средства.

Прошлое стало тюрьмой, побег из которой невозможен. В последние дни Мина чувствовала, как стены ее камеры сжимаются все сильнее. Джонатан, которого она так любила, погиб, Квинси сбежал. Все чаще заявляла о себе паранойя: Мина то и дело ловила себя на том, что выглядывает из окна на улицу. Был у нее и тюремщик — нестерпимый страх, что на пороге дома с минуты на минуту появится Котфорд. Чтобы уберечься, нужно придумать новый план.

После ухода сына она погрузилась в изучение бесчисленных страниц, разбросанных по полу. Сидя в магическом бумажном круге, Мина просеивала, словно через сито, остатки минувшей жизни. Надо было остановить Квинси. И не пришлось бы сейчас думать, как он поступит дальше. Хочет того Квинси или нет, без ее защиты ему не обойтись. Над Англией нависла ночная тьма… и все козыри были у хищного врага.

Мина открыла толстую папку, в которой хранила сведения о друзьях. Сверху лежало досье Артура Холмвуда; на обложке был обозначен его адрес. На месте Квинси первым делом она отправилась бы именно к Артуру. К несчастью, мальчику неоткуда знать, как сильно тот изменился. Даже если лорд Годалминг и согласится его принять, вряд ли из этого что-то выйдет. В отличие от Джонатана и Мины лорд после возвращения из Трансильвании не искал общества и замкнулся у себя в родовом гнезде. Из года в год он все больше дичал и ожесточался, пока тот Артур Холмвуд, которого она помнила, не исчез вовсе. Превратно истолковав известные всем им факты, он дошел до того, что презирал своих друзей.

В смерти Люси Артур стал винить нас. Неужто он не понял — мне она была так же дорога? Мина превратилась в главную мишень для его гнева. Если Квинси все-таки надумает заявиться к лорду Годалмингу, ему очень повезет, если вместо союзника он не найдет в его лице смертельного врага.

Куда еще Квинси может податься? В Трансильванию? К ван Хелсингу? От обилия вариантов Мину уже мутило. Со дня смерти Джонатана ей не удалось поспать и нескольких часов.

Мина обвела взглядом бережно хранимые свидетельства из прошлого. Избавься она от них в свое время, Квинси скорее всего находился бы сейчас под ее опекой, в безопасности. Интересно, не из-за этих ли документов ей так трудно отделаться от воспоминаний?.. Повинуясь внезапному порыву, Мина швырнула бумаги в пылающий камин. Огонь быстро пожирал страницу за страницей.

Пускай Котфорд сколько угодно размахивает ордером на обыск. Он не найдет здесь ничего, кроме пепла. Теперь ни у кого не выйдет доказать, что роман Стокера — более чем безумный вымысел.

Черт! Да кто такой этот Стокер, чтоб ему пусто было? Откуда он знает их историю? Все они дали клятву: ни при каких обстоятельствах не рассказывать посторонним о выпавших на их долю ужасах. Не приложил ли к утечке руку Джек Сьюард? Увы, подозрения падали в первую очередь на него.

Вопросы громоздились в голове, будто груда кирпичей, под которой изнывали несчастные мысли. Надо поспать хотя бы немного. Несколько месяцев назад, когда возобновились кошмары, Джонатан где-то раздобыл бутылочку лауданума — якобы ее бессонница его тревожила. Мина, однако, отказалась принимать снотворное, заподозрив, что муж хочет приучить ее к наркотику, чтобы раз и навсегда покончить с ночными грезами о темном князе.

Сейчас Мина решила достать из шкафа эту бутылочку. От усталости буквы на этикетке расплывались перед глазами. Установив нужную дозировку и заполнив жидкостью наперсток, она вспомнила, что именно из-за ее отказа Джонатан перестал спать с ней в одной постели. Так был сделан первый шаг к окончательному крушению их брака.