Николай Берг - Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза

— У дома Адамини морф. Внимание пошел к Трехколенному мосту!

Странно, я такие название впервые слышу. С другой стороны мне-то пофиг всю жизнь было какой мост тут как называется, а вот корректировщикам точность важнее, чем королям. Так-то все просто было, когда на карте смотрели перед операцией — все эти достопримечательности расположены на Первом Адмиралтейском острове. Летний сад — тоже как бы часть. Потому как Лебяжья канавка — она канавка и есть. Вот и получается — прямоугольник — Летний сад, прямоугольник — Марсово поле. Вот сейчас Марсово поле практически под живыми все. Замечаю, что наши начинают слезать с гранита. На их место лезут новоприбывшие — и народу заметно прибавляется.

Спрашиваю вертолетчика прямо в его затылок, достаточно, к слову сказать своеобразный — потому как у молодого в общем мужика там седой клок и вразброс рыжая и черная волосня, что в целом очень оригинально выглядит, причем явно раскрас свой, не крашеное. Первый раз такое вижу.

— Куда это Охотничья команда двинула?

Тот свысока, не повернув голову, бросает: 'На морфа выводим!'

Поворачиваюсь к Надежде. Она смотрит вопросительно.

— Слушай! Я мигом! Когда еще доведется тут бегать. Если что — я галопом обратно!

Она кивает, но смотрит неодобрительно. Ладно, неважно.

Успеваю в самый раз — все уже на броне и как только забираюсь к ним, трогаемся.

Дикое ощущение — ехать на броне по Марсовому полю.

— Ну и зачем? Сидел бы на месте, спокойнее бы было — неодобрительно замечает Андрей.

— Да ладно, когда еще здесь побывать удастся.

— Баловство…

А больше нам разговаривать не приходится, БТР огибает кусты сирени, и мы видим набережную реки Мойки и совершенно неожиданно — прямо за кустами странную фигуру, которая в первый момент совершенно непонятна, пока до меня не доходит, что это невезучая невеста, сейчас скорее напоминающая роскошную куклу, провалявшуюся год на помойке. Бедной девчонке не повезло в самый ее торжественный день, шарится теперь неприкаянно. Кто-то из наших походя срезает ее одним выстрелом, пока я тупо таращился. Кульком грязного тюля она валится в ярко-зеленую траву.

— А жених, поди, свалил — замечает Андрей.

— Нифига. Вон он — возражает Ильяс с другого борта.

БТР останавливается. В поле зрения на фоне буйной роскоши деревьев Михайловского сада десяток грязных ковыляющих фигур. Морфа я не вижу, обычные 'сонные'.

— Который? — глядя в прицел своей винтовки, спрашивает Андрей.

— Слева третий.

— А, да. Точно.

Винтовка грохает.

— Да что вы ерундой занимаетесь, морфа снимайте! — высунувшись из люка, злится майор.

— Не наблюдаю — говорит Андрей.

— Тоже — подтверждает Ильяс.

— Глаза протрите — на мосту за перилами сидит, на нас смотрит!

— Так Еноту сподручнее!

— Не хочет эстет решетку ограждения калечить очередями.

— Ладно, сейчас…

Морф тут оказался непуганый — так глупо и просидел, пока в него целились. А потом и драпать ему было поздно. Да и некрупный морф был. Невелика победа, если честно… Ну да, любая работа — пустяк, когда не сам ее делаешь…

Упокоили быстро остальных, подъехав поближе и работая наганами, чтоб потише получилось. Проехали вперед, как раз к Второму Садовому мосту, где морф сидел. Я так и не понял, почему изодранный парень с оторванной штаниной показался обоим снайперам именно женихом. Неожиданно Рукокрыл бойко спрыгнул с брони и, пробежав несколько шагов в сторону, подобрал какой-то странный предмет с асфальта.

Предмет оказался пыльной, но внушительной шляпой-треуголкой, как сюда попала эта старинная вещица, да еще и не простая, а обшитая золотым галуном не понятно. Хотя…

— Зачетная шляпа! — гордо говорит нашедший.

— Ага. Петра Первого — отзывается Саша.

Все хоть искоса, но кидают взгляды на находку.

— А ты откуда знаешь? — удивляется курсант.

— Да это-то понятно. Может и сам Петр Первый сейчас тут лазит. Или даже вместе с Екатериной Первой на пару. Как эта невеста с женихом — отвечаю я курсантеру.

— Ю о кей? Головой не ударялся? — заботливо спрашивает меня Рукокрыл.

— Да просто все — тут вон в ресторанчике — видишь домик с тентом сразу за мостом? Так там все время свадьбы играли. Потому тут паслись постоянно актеры — ну такие, чтоб с ними туристы фотографировались. Ясно дело — в костюмах Петра Первого и его супруги.

— Тут зачетный Петр Первый был, фактурный такой, долговязый. А то вон у Спаса на Крови такой мелкий Петр околачивался, не внушительно — откликается и Саша.

— А что-то вы растренделись, соколы! Отставить разговоры! Вести наблюдение! — осекает нас Ильяс.

Затыкаемся, внимательно смотрим по сторонам. БТР вкатывается на мост, на самую горбину, но вокруг все тихо, и хоть это и глупо, но то, что я не вижу тут ни Петра, ни Катерину почему-то радует. Вообще-то все как-то очень обыденно. Даже и странно. Прикрываем группу мужиков, которые тут же на мосту начинают возводить заграждение, работают шустро и тоже как-то очень обыденно. Одновременно другая такая же артель бойко перекрывает движение по набережной. Ильяс отщелкивает редких зомби, которые ковыляют к нам, пользуя даже не винтарь, а Калашников с ПБСом… От нечего делать замечаю ранее не замеченную деталь — ограда моста, которую не захотел курочить из пулемета Енот очень не политкорректная, прямо сказать — фашистская ограда-то. В орнаменте основную роль играют древнеримские фаши — связки прутьев с топориком ликторов. Символ власти что в период Древнего Рима, что у Муссолини.

Впрочем, это тут же вылетает у меня из головы, мы разворачиваемся и катим обратно, здесь нас уже замещают парни на специально переделанном грузовике, как бы с башней вместо фургона. Или его можно назвать двухэтажным фургоном? Но, во всяком случае сидящие наверху под прикрытием конструкции стрелки сверху контролируют и заграждения и подступы к ним. Хотя не понятно — очень мало тут было зомби. Правда, тут много текучей воды. Может это сказалось?

— Сейчас алебардщики войдут в здание, а нам приказано пройти по Летнему саду — там эти летайки из-за веток работать не могут — поясняет Андрей.

— Слушай, а что вы решили, что именно этот парень — жених?

— А он очень печально выглядел. И галстук бабочкой. И носки разные. Такое только жених отмочить может.

— Спорный вывод — отмечаю я.

— Докажи обратное. Не можешь? То-то.

Мы пересекаем Марсово поле в обратном направлении, туда, где лежит зажатая величественными зданиями Суворовская площадь с памятником, соответственно Суворову же. В детстве никак не мог понять — почему памятник на генералиссимуса Суворова не похож, а оказалось, что для красоты старенького и сухонького военачальника решили отразить небольшим барельефом, а фигуру поставить красавца Марса. Бога войны. Благо и плац, где проводились парады гвардии, так назывался издавна. К слову во время блокады только этот памятник так и не смогли ни укрыть, ни убрать в убежище, не получилось. Как оказалось — правильно, потому что как раз в подвал, куда его должны были доставить, влетел потом крупнокалиберный снаряд и разнес там все в клочья. А памятник, вызывающе простоял всю блокаду, ни один осколок не задел, что вызвало кучу легенд, даже потом у военных была примета — если рядом пройдешь с памятником, то месяц ничего с тобой не случится.