Сара Бреннан - Очень горячий вампир

— Разумеется, она говорила правду, — подтвердил Кристиан.

Лаура улыбнулась ему нежной, благодарной улыбкой:

— Это мои подруги, Хэйли и Рашель. Хм… Я сказала, что они смогут… наверное… То есть можно им тоже прийти на вечеринку?

Воспитывая Кристиана, мама учила его быть вежливым.

— Что ж… Наверное, это будет весело, — ответил Кристиан.

И Ресницы, и Блондинка (он подумал, что Ресницы — это Хэйли, а Блондинка — Рашель) схватили Кристиана за руки.

— Та-ак, — протяжно изрекла Хэйли. — А остальные участники вашей группы будут на вечеринке?

Кристиан почувствовал, что ему не по душе подхалимский тон, каким она произнесла слова «вашей группы», словно это было более значимо, чем сами участники группы как отдельно взятые личности.

— Да.

— И Брэдли? — продолжала допытываться Хэйли, и ее взгляд неожиданно остекленел.

— Да, вся группа будет там, — ровным голосом ответил Кристиан.

Весь обратный путь сопровождался чем-то вроде интервью, в ходе которого Хэйли Ресницы дала Кристиану понять, что глубоко разочарована его незнанием таких жизненно важных фактов, как, например, любимый цвет Брэдли.

Когда они подошли к дому, Кристиан почувствовал громадное облегчение. Каждое окно в доме сияло, а сам дом, казалось, плавно покачивается из стороны в сторону, будто кто-то основательно его напоил.

Хэйли взвизгнула и что есть силы потянула Кристиана к двери, возле которой стоял крепыш по имени Теренс, постоянный привратник Фэйи. Свое дело он знал отлично.

— Привет, Крис.

— Привет, — ответил Кристиан. — Эти три со мной.

— Мое почтение, — сказал Теренс и поднял вверх оба больших пальца.

В этот момент Кристиан почувствовал глубокую благодарность за то, что вампиры не способны краснеть, и вошел в зал. Ковер у него под ногами странно захлюпал. Человек со слоновьей головой из папье-маше промчался через зал и стал подниматься по винтовой лестнице. Где-то там, наверху, люди зааплодировали.

— Ага, я вижу, приятели Феса здесь, — сообщил Кристиан, когда со своим странным и жутковатым гаремом поднялся по лестнице следом за человеком-слоном.

— Это так клево! — сказала Рашель. — Послушай, а ты пьешь кровь у других участников вашей группы?

— Что? Нет, конечно! — воскликнул возмущенный Кристиан.

— В самом деле? — продолжала Рашель. — Ни у кого из них? Даже у Брэдли?

— У Брэдли тем более.

— Вы оба такие забавные! — сообщила, смеясь, Рашель и сжала ему руку. — Как, например, в том интервью «Сделаем вид, что нам двадцать один год», когда каждого из вас попросили назвать самого близкого вам участника группы. Брэдли назвал тебя, Джош и Фес — Брэдли, а ты сказал, что Брэдли ненавидишь. Было так смешно!

— Пойми, я действительно ненавижу Брэдли, — попытался объяснить Кристиан.

— Очень смешно, — повторила Рашель, покачивая головой.

Поднявшись по лестнице наверх, они увидели, как вдоль галереи выстраивается цепочка людей для исполнения танца конга [3] Конга — латиноамериканский групповой танец африканского происхождения. Исполнители выстраиваются в одну линию, и затылок друг другу. . Для Брэдли кто-то смастерил подобие трона из выкрашенного под золото картона, и тот, восседая на нем, держал в руке ананас и что-то пил из него.

— Привет, Крис! — крикнул Брэдли, махнув ананасом.

— Брэдли! — взвизгнула Хэйли каким-то диким, пугающим голосом.

Она выпустила руку Кристиана и помчалась вперед, расталкивая будущих танцоров.

Кристиан надеялся, что за ней последует и Рашель, но она осталась на месте и продолжала держать его за руку. Лаура стояла по другую сторону от Рашели, с растерянным видом и явно нервничала. Кристиан попытался взглянуть ей в глаза, но этому мешали волосы Рашели.

— Могу я предложить вам, девушки, чего-нибудь выпить? — спросил он, наконец преодолевая охватившее его отчаяние.

— Вот это джентльмен! — сказала Рашель, что Кристиан воспринял как согласие.

Он спустился вниз и извлек банки с кока-колой, которые всегда держал над холодильником, потому что у Джоша было пониженное содержание сахара в крови и иногда ему требовалось немедленно выпить одну такую банку.

Кристиан снова поднялся наверх, держа банки в руках, и в конце лестницы встретил Брэдли, игравшего ананасом.

— Здорово, что ты привел сюда ту девицу, с ресницами, — сказал он. — Она было кинулась на меня, но я увернулся. Думаю, теперь она намеревается сделать из Джоша мужчину. Ему это пойдет на пользу.

— Э-э-э… Наверное, ты прав, — согласился Кристиан.

Согласно рекомендациям «Руководства» о вампире, проявляющем жестокость, следует сообщить властям, а в критических ситуациях его нужно заставить выйти на ярко освещенное солнцем место и внимательно следить, как он превращается в небольшую кучку пепла. Но «Руководство» не сообщало, что улыбка и помахивание ананасом являются не менее действенным способом обуздания.

— Сожалею о том, что произошло тогда. Я не сдержался, — сказал Кристиан.

По всей видимости, ананасы обладали гораздо большей силой воздействия, чем он предполагал.

Брэдли снова махнул ананасом, что, видимо, было дружественным жестом.

— Все нормально, — сказал он. — Я отношусь к подобным вещам спокойно и рассудительно. Ты молод, мой маленький клыкастый попрыгунчик, но ты научишься.

— Где ты, Кристиан? — прозвучал голос позади Брэдли.

И Кристиан сразу понял, чей это голос, потому что больше никто не называл его полным именем.

Брэдли обернулся и отошел в сторону. За ним стояла Лаура, смотревшая на него широко открытыми, испуганными глазами.

— Ой, простите.

— Все нормально, Лаура, — успокоил ее Брэдли, с доброжелательным видом взмахнув ананасом. — Я должен пойти взглянуть, не добавил ли Фес чего-нибудь лишнего в пунш. Это не его вина; ему, похоже, нравится вкус пены для ванны…

Прежде чем повернуться и уйти, Брэдли бросил на Кристиана многозначительный взгляд, но тот предпочел не придавать ему значения.

Свет от канделябров окружил Лауру ореолом, ее волосы заблестели, платье стало казаться снежно-белым. Она подошла совсем близко к Кристиану — сама, за руку он ее не тянул, — ее волосы приятно защекотали ему лицо, когда она прошептала:

— Тебе не следовало так одеваться ради меня.

Кристиан посмотрел на свою спортивную рубашку и джинсы.

— Ты можешь оставаться таким, какой есть, — продолжала Лаура, выразительно глядя на него.

— А я такой и есть, — сказал Кристиан. — Я тебя не понимаю.

Он почувствовал себя очень неловко, но, прежде чем успел спросить, что конкретно она имела в виду или что она подумала о нем, Лаура снова прижалась к нему; ее теплые губы оказались у самого его уха, и она спросила шепотом: