Гайя Антонин - Вызов

- Ну давайте глянем... Впервые я обратил вампира в 1792 году. Лео. Ему было 23 года. Ныне он мастер Харькова, твоей родины, Гайя...

Приятно слышать, что моих родных, если что, сможет защитить ребенок Маны...

- В 1805 году я обратил Сальватриче, ей было 19 лет.

- Мы зовем ее Торина, - вставила Жанна.

- Да, Торина. Она мастер Феодосии.

- Хм...

- Что?

- Мог бы сунуть ее в Донецк.

- В Донецке сидит Адам, ребенок Тристана. Так что, считай, тоже мой ставленник. Ты зря так пренебрежительно относишься к Кеффе... Феодосии, - поправился Мана. - Видишь ли, лет так семьсот назад на территории Крыма генуэзцы выбили для себя у Орды - она тогда правила...

- Мана, прошу, не разжевывай мне очевидные вещи, я неплохо знаю историю моей страны, - перебила его я.

- Хорошо, заумница. Так вот, генуэзцы получили право владения Кеффе, построили там крепость, торговали вовсю.

- Я знаю, что Кафа была крупным центром по торговле рабами.

- Немного позже генуэзцев. Генуе пришлось отдать город своему банку, турки получили Кафу - банк тоже лоханулся, как видите. А в 1805 - как раз когда я нашел Торину, обанкротился... хотя это к делу не относится.

- Ого, как долго просуществовал этот банк.

- Долго, но Бонапарт сумел развалить все, - Мана чуть нахмурился.

- Ты знал его?

- Знал, - помедлив, нехотя ответил вампир.

- И как он тебе? Великий человек, полководец... Он должен был тебе по вкусу прийтись, я думаю.

Тут хором отозвались девочки. Сделав обожащие лица, они проскандировали:

- Ой-ген! Ой-ген!..

- Прекратите, - поморщился Мана.

- Еще скажи, что у тебя мигрень начнется сейчас...

- У меня давно из-за вас дырка в голове, там уже болеть нечему...

Ах, ну да, вспомнила я, ведь Мана преклонялся перед Евгением Савойским, героем своей юности... и смертности. Наверное, в этом дело. Молодым все кажется другим - лучше, ярче, сильнее.

- Словом, мы отвлеклись. Торина, едва выйдя на солнце, согласилась с тем, что нам не помешает вернуть себе Кеффе. Понимаешь - Тристан ведь родом из Генуи, а я - Тристанов, Торина тоже генуэзка... - Мана попытался жестами показать туго закрученный сюжет, созданный им самим. - В общем, в Кеффе - крупный вампирский центр. И там сидит Сальватриче, моя девочка...

Я даже позавидовала тому, как вампир нежно отзывается о своих детях.

- Потом Лилли, - напомнила Жанна.

- Потом Лилли, - повторил за ней Мана, подпаливая кончик еще одной сигареты. - Леттерия, 1812 год, ей было 22. Сейчас она замужем за Мастером Австрии, Даниэлем. Далее - Эрланд и Миранда, муж и жена, 26 и 24, обращены в 1817 году. Их я не считаю своими, обратил по просьбе Тристана, они ему там денег кучу отсыпали...

- Боже, вы и такое практикуете?!

- Да, но редко и с определенными рамками. Например, есть такое правило - ты отдаешь все, что у тебя есть, вообще все. А то некоторые политики обращаются к нам с такими просьбами, думая, что быть вампиром так прекрасно, порвать всех оппонентов... Форум Старейших давным-давно запретил нам это. С другой стороны, известны случаи, когда вампиры специально обращали некоторых, скажем, личностей, чтобы взять их под контроль. Это делали очень редко. Итак, продолжим о детях, - Мана затянулся, поглядел на ровненько, как тростиночка, сидящую рядом и слушающую его внимательно Жанну, потом - на вольготно развалившуюся в противоположном углу дивана Жози, недовольно молвил:

- Я, конечно, понимаю, что времена сейчас другие, и нет нужды знать схемы двух десятков танцев, трех томов этикета и назначения семнадцати вилок, но почему в Жанне осталась вся вбитая в нее аристократичность, а ты по-прежнему как девица с Пляс-Пигаль себя держишь?

Я не ослышалась?.. По-прежнему как девица с Пляс-Пигаль. Насколько я помню, на этой парижской улице располагался "квартал красных фонарей". Неужели Мана нашел сестер там?..

- Может, потому, что в меня вбивали, а в Жозефину просто втирали? - иронично спросила Жанна и изобразила это поглаживаниями дивана.

- Господи, Мана, ты ведешь себя, как старый пердун, - я хихикнула, - которым, впрочем, и являешься.

Сестры расхохотались громко и неприлично. Мана метнул в меня зеленую молнию своего раздраженного взгляда.

- В таком случае, тебе пора лечиться, Гайя, ибо ты геронтофилка та еще...

- Ага, ничего не имею против горяченьких дедушек, - сказала я, сестры продолжали веселиться.

- А вы чего ржете, кобылки? - со смехом спросил Мана у девушек. - Вам самим по полтораста лет...

- Да по сравнению с тобой мы просто свежие маргаритки, - Жози захихикала.

Мана ловко ухватил ее за пятку и дернул на себя.

- Иди сюда! - он пощекотал пятку девушки, отчего та завизжала и начала вырываться.

Зеленоглазый прижал ступни Жози к своим коленям.

- Все, все...

- Ты остановился на Эрланде и Миранде, - заметила Жанна.

- Спасибо, я помню. Налей мне еще, пожалуйста, - Мана протянул стакан Жанне.

Та выполнила просьбу своего мастера. Он залпом выпил все.

- Повтори, будь добра...

Жози села возле него и склонила головку с густыми-прегустыми блестящими волосами на широкое плечо своего создателя. Мана потер переносицу пальцами - он всегда так делал, когда ему предстояло что-то неприятное рассказывать. Походя скользнул ладонью по руке Жози, лежащей на его груди.

- Потом, в 1820 году я обратил Кассиани, ей было 25...

- Кассиани?! - вскрикнула я, вспомнив подпись на рисунке девушки в старинном платье. И тут же прикусила язык. Мана не должен знать, что я перерыла все его бумаги и рисунки.

Три взгляда обратились ко мне.

- Кассиани, - кивнул Мана, внимательно глядя мне в глаза. - Что-то не так?

- А...нет, прости, продолжай. Мне мысль какая-то глупая в голову пришла - и ушла сразу же... - попыталась оправдаться я.

- В общем... Ее убили медики пять лет спустя, - Мана сделал глубокую затяжку, - увы... Не уберег я мою греческую звезду...

О, вот как...

- Мне очень жаль. Ты любил ее?

- Конечно! Она же была моим обращенным, - вампир искренне изумился тому, что я способна не понимать таких простых вещей. - Не стоит вообще обращать тех, кого не сможешь полюбить.

Странное и спорное заявление, но у вампов свои законы и понятия.

- После Кассиани я долгое время не хотел обращать никого. Растил Лео, Торину и Лилли. И не собирался пока обзаводиться новыми проблемами на свою голову, как бы Тристан ни настаивал. Но... Я не верю в судьбу, но иногда кажется, что она решает все за нас.

Мана затушил сигарету в пепельнице, сжал руку Жанны.

- В 1865 году мне пришлось обратить этих двух. И выбора, как такового, у меня не было.

- Но почему? - мне было непонятно это. - Какие такие обстоятельства, Мана, могли заставить тебя это сделать?

- А мы умирали, - сообщила весело Жози.

Я постаралась не слишком сильно таращить глаза на француженку.

- Мы умирали, и Мана так расчувствовался, глядя на наши страдания, что сжалился и обратил нас, - в голосе Жанны помимо издевки и яда была еще огромная доля благодарности.