Гайя Антонин - Вызов

За все это я могла сказать "спасибо" лишь Мане. Он превратил меня в тряпку, в амебу, в кусок безвольного - ха-ха - мяса... В источник вкусной дампирьей крови, всегда готовый и покорный.

И в тот момент, сжимая кулаки в карманах, куда я сунула их, чтобы не дать Мане хватать меня за руки, я кое-что вспомнила, наткнувшись на пистолет.

С детства помню, как папа любил слушать Александра Розенбаума. А мне такая музыка казалась огромным часовым механизмом с кучей шестеренок: сунь только голову - и раздавит. Да и так ясно, что музыка не для маленьких девочек...

И вот однажды - мне было уже 22 года - как-то вечером страстно захотелось послушать Розенбаума. В тот день для меня не то чтобы закончилось детство - для меня началась взрослая жизнь. Я поняла, что уже стала самостоятельной молодой женщиной, о которой не должны более заботиться мама и папа, дуть на сбитые коленки и давать денежку на луна-парк. Теперь эта молодая женщина должна сама себе зарабатывать на веселые качели и врачевать свои раны тоже сама. И это было счастьем - осознавать, что я - хозяйка своей жизни, было счастьем понимать, сколь многое ждет меня впереди и чего я в силах добиться!..

Так я думала тогда, три с чем-то года назад, лежа на кровати с книгой "Эммануэль", стаканом вина и сигаретой, слушая розенбаумовскую "Утиную охоту":

За прошедшие с того вечера годы мне приходилось делать куда более взрослые вещи, нежели чтение порнушки за вином и сигареткой. Любить - так любить, гулять - так гулять, стрелять - так стрелять... И во всем была лишь моя воля.

А когда я поняла, до какого уровня зависимости довели мою тщательно выпестованную личность (лечить - так лечить, любить - так любить), тогда я почувствовала, что должна все изменить (гулять - так гулять, стрелять - так стрелять)...

И я выстрелила. Выхватив из кармана (ирония судьбы!) тот пистолет, что Мана сам мне дал, я принялась в упор всаживать в него пулю за пулей.

Увы, после третьей, когда зеленоглазый уже корчился на земле, мои не дрогнувшие ни разу руки резко увели вверх.

- Хватит, Гайя! - Джейми, с досадой подумала я, не лезь во что не просят...

- Убери от меня руки, Нолан.

- Отдай пистолет.

- Я не стану больше стрелять.

Мана поднялся с земли с помощью Жанны и Жози.

- Ты как?! - бедная младшенькая едва ли не плакала, глядя то на меня, то на папочку.

- Все... пройдет, - надо же, как достойно и философски он держится.

- Никогда больше, Депрерадович, не смей ко мне прикасаться. Надеюсь, вопрос с тем, пойду я домой или поеду, решен? - вопросила я молчаливое и хмурое вампирское кодло, взирающее ныне на меня.

- Ступай, Гайя, - сказал Ингемар, - утро вечера мудренее.

Мертвый князь спокоен как удав.

- Гайя, может, тебя провести, поздно... - начал было сердобольный Джейми, но я, уже уходя, снова услышала голос Мастера Киева:

- Джейми, сейчас я бы посоветовал криминальным элементам остерегаться попадаться ей, так что успокойся.

Я поймала такси, едва выбралась к более-менее оживленному участку этого района. Мне было плевать, что водитель косился на мои грязные колени и руки. Крови на одежде я не заметила, и то ладно.

Вплоть до самого дома я не чувствовала ничего. Вообще. Пыталась подумать о том, скольких людей убила сегодня. Сердце слабо ёкнуло - и все. Ни тоски, ни жалости, ни стыда, ни совести. Хах, еще и шутить сама с собой пытаюсь. А этот невероятный финт, которым я вернула медикам их гранату? Может, это мои дампирские инстинкты начинают пробуждаться. Вспомнились слова Маны: "Кто он, вампир, давший тебе этот стремный характер?" Ох, и прав был зеленоглазый, что крепко задумывался над этим...

Даже при мысли о Мане ничего не дрогнуло в душе.

И лишь когда я переступила порог своей квартиры, закрыла дверь на замок и бросила испачканную сумку на пол... Вернулось отчаяние. Как мне жить теперь, когда ни себя, ни его не осталось?! Налила себе вина, выпила. Налила еще. И ходила по квартире, металась, заламывая руки, роняя сигаретный пепел на ковер.

Пришла СМС. Писал Мана. Увидев его номер, я вздрогнула и облила вином кресло, на котором лежал мой телефон. СМС гласила: "Я стою внизу. Твой последний шанс". Ответила: "Это все". Он написал: "Что ж, намек был прозрачен. Не прикоснусь. Того же жду от тебя". Он теперь еще и жертву из себя строить будет?!

В гневе я ругала его, но когда почти прикончила бутылку вина, то поняла, что все, что было мне так дорого и драгоценно, тот, подобного которому я не встречала, то, чего многие даже не узнают никогда в жизни - Мана, мой Мана... теперь мертв. Я похоронила его по своей воле - так же, как делала все в своей жизни.

И оплакала. Была у меня такая песня - ох, снова... Что поделать, эмоциональный посыл чужого творчества для меня годился лишь как фон моей жизни. Так вот, песня - такая романтичная и красивая, о том, как вампир приходит к любимой ночью, а она просит его забрать ее с собой, сделать вампиром. Он отвечает любимой, мол, прости, я не могу, и решает сгореть с первыми лучами солнца, чтобы никогда более не нарушать ее сон.

И я рыдала под эту тоскливую песню, жалея о гибели чужой любви, потому что если бы начала жалеть о своей, то умерла бы от боли.

В следующие несколько дней меня никто не трогал, мне не звонили, не писали, не приходили в мой дом. Все еще мертвая внутри от пережитого, я совершила один очень правильный поступок.

В последний день января я позвонила Ивану часов в шесть вечера. Я не спрашивала, что произошло у них в ту ночь еще, не интересно мне было и наказание, которому подвергли его и девчонок. Я спросила:

- Ты мне нужен. Помоги.

- Меня из дома не выпускают, Гайя...

- Ты можешь убежать.

- Могу. А что такое?

- Мне нужна информация о том, где сейчас Мана и есть ли у тебя знакомый медвежатник.

- Ого... Мана сейчас пьет с Кимурой, Джейми и Эриставом, они уже третий день подряд бухают по-черному, а потом едут бл...ствовать - как выразился Джейми. А что, серьезный замок надо вскрыть?

- Да нет, пустяковый, - я была уверена, что Мана жаждет крови сейчас, поэтому оставляет дверь едва прикрытой. Глупо с его стороны было говорить мне об этом тогда... - Так, а две его киски где?

- Тут же...

Далее все было как два пальца об асфальт. Я не чувствовала ни страха, ни угрызений совести.

На вокзале мы подобрали знакомого Ваниного взломщика. Покорный под гипнозом вампира, он сел в мою машину.

Столь же покорная консьержка на входе в подъезд Маны впустила нас. Иван прыжком из мертвой зоны сорвал камеру, что шпионила над дверью Маны. Замок был взломан. Я, велев Ване ждать, в новой, воняющей резиной спецовке, в перчатках и плотной шапке, сдвинутой на глаза (чтобы мной тут и не пахло и чтобы скрыть свою личность, если у Маны есть еще камеры), пронеслась до Комнаты-без-окон. Как и ожидала, дверь и клетка открывались одним ключом - по крайней мере, с виду так казалось.