Дия Гарина - Темна египетская ночь

Быстро приведя себя в относительный порядок, мы с Ольгой подошли к выходу, но прежде чем покинуть гостеприимную комнату обнялись и надолго замерли почти на самом пороге. Прощание. Это было наше прощание. Честно говоря, я не слишком надеялся на хепи-энд. Но по телу разливалась истома, а душа витала где-то в эмпиреях, так что возможный переход в мир иной казался вполне естественным продолжением жизненного маршрута.

Когда мы на цыпочках приблизились к «великому и ужасному» экстрасенсу Андрюше, чтобы упаси бог, не внести возмущение в его медитативное состояние, то застали моего гуру за не слишком подобающим Великим Учителям занятием. Презрев полагающуюся в таких ситуациях позу лотоса, Андрей удобно возлежал на спине головой к развилке и, не глядя, швырял туда мелкие камушки, подобранные на месте завала (надо же, не поленился сбегать!), раз за разом бормоча: «На кого бог пошлет»…

– А чё это вы тут делаете? – сурово вопросил я, безуспешно пытаясь вникнуть в мистический смысл происходящего.

– О-о-о, ребятки! – обрадовался экстрасенс, переходя из лежачего положения в сидячее, – А я тут, как раз выбираю для нас светлый путь.

Он осветил фонариком три прохода и пояснил:

– Представляешь, Игорек, я опять не смог пробиться куда надо! Аж, зло берет. На хрена мне такое ясновидение, которое когда не надо чуть ли не крышу срывает, а когда необходимо позарез, улетучивается, как дым от «косячка»? Вот и пришлось воспользоваться старинным методом теории случайных чисел. Что-то вроде «орла-решки». Сейчас подсчитаем, сколько камешков в каждый коридор угодило, да, и двинем в тот, где их больше окажется. И нечего на меня так пялиться, джедай. Даже у Великих бывали задержки рейсов на пути из круга Сансары. По-нашему – затыки. Все, пошли считать! Аккумуляторы не резиновые, а без света мы тут такого напашем… Еще хуже выйдет, чем с хрущевской кукурузой. Олечка, зайка, постой ты пока в сторонке. На всякий случай.

Ольга, опять став подозрительно послушной, приняла из наших рук оба фонаря и, подняв их как можно выше, осветила правый коридор.

– Семь, – констатировал Андрей, по три раза пересчитав найденные нами каменные осколки, – Отличное число…

– Как в анекдоте? – хмыкнул я, – «Больной перед смертью потел? Хороший признак!»

– Пессимист, – вздохнул «великий и ужасный» и увлек меня в средний проход.

– Семь, – сказал я, подбирая последний камешек, укатившийся метров на пять вглубь коридора, – Тоже семь.

Нечленораздельное бормотание экстрасенса Андрюши должно было означать: не гони волны, пошли в третий.

– Семь, – Андрей почесал переносицу и, вернувшись к подпрыгивающей от страха Ольге, спросил, – Ну, и как вам такая теория вероятности? Напоминает изощренное издевательство, верно? Каковы будут ваши предложения, господа «черные» археологи?

– Ты на нас ответственность не перекладывай, – пробурчал я, высыпая камешки из горсти, – Назвался начальником – полезай в кресло. Сам выбирай, чтоб мы потом с тебя могли спросить по полной программе.

– Ладно, хотите диктатуры, – получите. Но чтоб слушались меня, как… – Андрей на секунду задумался, – Как поляки Сусанина. Ты чего головой мотаешь, Игорек? Возражения имеешь?

– Возмущения я имею, – пробормотал я, зябко передергивая плечами, – Меня этот постоянный ветер в конец достал. Вроде и горячий, а мурашки по спине, как от ледяного бегают.

– Какой ветер? – не понял Андрей.

– Этот! – мой широкий жест мог объять всю Вселенную. – Не понимаю, откуда он берется? Закрытое же помещение, а как вошли в эту чертову гробницу, так дует и дует…

– Дует, говоришь… – подозрительно хмыкнул экстрасенс и направил фонарь прямиком мне в лицо, – Точно, зрачки расширены, даже на свет не реагируют. Ну, готовься, Игорек. Кажется, та синяя дрянь, которой тебя накачали, действовать начинает. Теперь тебе что угодно может почудиться. И ветер, которого здесь в помине не наблюдается, и многое другое из разряда веселого и занимательного. Даже призрак коммунизма при большом желании можешь разглядеть.

– И что мне теперь делать? – вырвалось у меня. – Если вдруг увижу опасность? Опрашивать свидетелей, сличать показания, а уж потом принимать решения?

– Все решения буду принимать я, – усмехнулся Андрей, – От тебя требуется только во время сообщать о любом происшествии. Олечки это тоже касается. Короче, как увидите, прогуливающегося Фредди Крюгера, докладывайте незамедлительно. Я сам разберусь, где глюк, а где объективная реальность, данная нам в ощущении. Ладно, хватит болталогии. Дистанция – один метр. За мной шагом марш.

Отобрав у Ольги фонарь и закинув за спину тощий рюкзак, он немного поколебался, а потом преувеличенно уверенным шагом направился к центральному проходу. Мы поплелись следом. Но стоило Андрею, наклонив голову, вступить под низкий свод, как раздался громкий лязг, и за его спиной упала тяжелая металлическая решетка. Мое ругательство и испуганный Ольгин вскрик заглушила новая порция грохота: вторая решетка, рухнувшая откуда-то с потолка, надежно отделила меня от жены, а третья перекрыла путь к отступлению. Па-ба-ба-бам…

Гробовое молчание, установившиеся в коридоре нарушил закономерный вопрос супруги:

– Как же мы теперь дальше?.. Одни…

А мы действительно теперь были одни. В том смысле, что проклятые решетки оставили каждому возможность двигаться только по отведенному для него проходу. Андрей оказался в центральном. Г-образная решетка, отделившая меня от Ольги, предназначила для нее левый коридор. А на мою долю, соответственно, выпало черневшее справа отверстие. Теперь понятно, почему в каждый проход угодило по семь камушков. Вот вам и теория вероятности! Точнее невероятности. Невероятности нашего спасения. Плутать в одиночестве по душным каменным лабиринтам, в ожидании, когда тебя с головой накроет потревоженная непрошеным вторжением тысячелетняя мгла, потому что сядут аккумуляторы в фонарях … Фонарях… Господи, как же я мог забыть об этом! Ведь фонарей у нас всего два – у меня и у Андрея.

Я кинулся к решетке, за которой в дергающемся круге света смотрели на меня отчаянные глаза жены.

– Сейчас, Оль. Погоди, я сейчас, – бормотал я, пытаясь просунуть свой фонарь между прутьями. Дохлый, трижды, четырежды дохлый номер! Толстые бронзовые штыри были натыканы слишком часто, и несколько сантиметров фонаря оказались лишними. Не нужно долго морщить лоб, чтобы догадаться, какая участь ждет человека, оставшегося без света в наполненной ловушками гробнице. Но я и не догадывался. Чертыхаясь и матерясь, я срывал с фонаря пластиковый корпус; отламывал все, что можно было отломить, не обращая внимания на монотонное зудение экстрасенса Андрюши.