Андрей Буторин - ИМЯ ДЛЯ НЕРОЖДЕННОЙ - Потусторонняя гостья

Олег долго не мог заснуть. Он вообще не любил спать в поездах, хотя многие, наоборот, обожают это дело и спят в них как убитые, под размеренный, убаюкивающий стук вагонных колес. Олега же этот стук начинал раздражать в первые пару часов пути. Раздражала и теснота, и вынужденное безделье, и недостаток движения. И эти вот накопившиеся за день поездки раздражение, усталость от надоевшего до чертиков сидения-лежания, недостаток свежего воздуха и множество иных, не всегда осознанных, мелких, но в сумме дающих вполне ощутимый довесок негатива факторов, прогоняли сон напрочь. А спать хотелось!.. Эта изощренная пытка так сильно действовала Олегу на нервы, что хотелось сорваться – вскочить, заорать, швырнуть в стену чем-нибудь тяжелым и, желательно, бьющимся. На мелкие звенящие осколки.

Он извертелся на опостылевшей полке, скрутив жгутом простыню, скомкав в бесформенный блин подушку. Как назло и курить-то он бросил полгода назад… Так бы сейчас пригодилась успокаивающая, ласковая, всегда все понимающая, чуткая, задушевная подруга – сигарета!

От этого воспоминания стало совсем тошно. Курить захотелось неимоверно. Еще немного, и Олег бы, наверное, плюнул на принципы и побрел по вагонам – наверняка хоть в одном тамбуре, да нашелся бы курящий товарищ по несчастью, угостил его вожделенной сигареткой… Спасло от навязчивой мысли то, что поезд начал притормаживать, за окном замелькали редкие огоньки небольшой, по всей видимости, станции.

Поезд совсем сбавил ход, а вскоре, заскрипев колодками, дернулся и остановился. Из коридора послышались шаркающие шаги – видимо, полусонная проводница пошла открывать дверь. Так и есть, дверь хлопнула, в вагон ворвались голоса с улицы. Соседи по купе – пожилой мужчина с внуком-подростком и грузная женщина неопределенных лет – продолжали безмятежно посапывать во сне, а кто-то из них даже вовсю храпел. Олег, мимолетно позавидовав соседям, свесил ноги с полки и решил было выйти на перрон хоть на минутку. Но его остановило то, что он невольно услышал – благо что купе, в котором он ехал, было вторым… Собственно, его остановил сначала сам тон разговора: раздраженный голос проводницы, оправдывающийся и просительный – ее неведомого собеседника. Впрочем, просителей, судя по всему, было двое – говорил в основном мужчина, но иногда к нему подключался и женский голос.

Олег невольно прислушался.

– Не посажу! – шумела вздорная проводница, которая еще днем произвела на Олега не лучшее впечатление постоянным ворчанием и взглядом, полным откровенного презрения ко всем и всему. – Ну и что, что билет есть! А паспорт где? Вы что, правил не знаете? Билет без документов недействителен!

– Ну, потеряли, восстановить не успели, мы ж из отпуска едем… – оправдывался мужской голос.

– Значит, справку должны были в милиции взять! Сказала – не пущу! Выходите, дайте дверь закрыть!..

– Женщина, да что же вы так, – подключился еще один голос, женский. – Вы же видите!..

– А что я вижу? Я вижу человека без документов. А у меня инструкция есть… Я работы лишаться не хочу! А может, она террористка!..

– Побойтесь Бога, – загудел мужской голос. – Она же девочка еще совсем! Мы-то с документами и с билетами… И дочка с билетом…

– Девочка! – загремела проводница. – Такие девочки тротилом себя обвязывают – и вперед! Вон, и глаза у нее какие!..

– Какие глаза? Что вы придумываете? – взволнованно заговорила женщина.

– Какие!.. Стеклянные! Да она обкурившаяся у вас, или обколотая! Не пущу! Вы можете проходить, а ее не пущу.

– Как же мы без нее поедем? – забухал мужской голос. – Это же дочка наша… Она не наркоманка, уверяю вас! Она… болеет…

– Мне еще заразы в вагоне не хватало! – заверещала проводница. – Все, все, сейчас поезд тронется, стоянка три минуты, освободите вагон!..

– Она не заразная, у нее другая болезнь… – понизил голос мужчина.

– А-а! – будто чему-то обрадовалась проводница. – Так вы психованную без документов протащить ко мне хотите?!..

– Зачем вы так… – голос неведомой женщины дрожал, готовый сорваться в рыдание.

«Блин, да сунули бы ей стольник! – раздраженно подумал Олег. – Она ж этого от вас и добивается. Такую стерву разве уговоришь?»

Судя по всему, мысль Олега каким-то образом передалась незадачливым пассажирам. То есть тем, кто покуда безуспешно пытался ими стать. Послышалось приглушенное мужское бубнение. Судя по тону, проводнице делалось некое предложение. Та, тоже понизив голос, ответила:

– Быстро!.. И чтобы – как мыши! Чуть что – ссажу. А ее чтобы я вообще в вагоне не видела. Хоть привязывайте к полке.

Лязгнула закрываемая дверь вагона. Послышались шаги, приглушенные, но все еще возбужденные голоса, завизжала роликами и клацнула стопором дверь соседнего, первого купе. И как раз в этот момент вагон мягко качнуло, и за окном медленно поплыл назад фонарь.

Теперь голоса доносились из-за пластиковой переборки. Все те же, знакомые Олегу, мужской и женский. Только слов уже было не разобрать – и разговаривали тихо, и вагонные колеса начали свой надоевший перестук.

И все же Олег напряг слух, в надежде услышать еще один голос – той самой «террористки» без документов, из-за которой разгорелся весь сыр-бор. Но разговаривали по-прежнему двое, да и то недолго. Дверь снова взвизгнула, кто-то вышел из купе – видимо, за бельем, вернулся, снова щелкнул дверью, потом захлопали полки, послышались звуки расставляемого по местам багажа, прочие негромкие и невнятные шумы – наверное, расстилали постели, а потом все окончательно затихло. Нечаянное развлечение закончилось. Олег вновь остался наедине с осточертевшим «ту-ту-тутух, ту-ту-тутух»…

И все-таки, предприняв очередную попытку завоевания Морфея, он неожиданно быстро заснул.

Когда Олег проснулся – с тяжелой головой и премерзким настроением, – поезд стоял. Он, видимо, остановился только что, поскольку из-за дверей купе слышались шаги и голоса спешащих глотнуть свежего воздуха пассажиров. Соседи по купе тоже уже вышли прогуляться по перрону – видимо, стук закрываемой ими двери его и разбудил.

Узнав у проводницы, что стоянка поезда – двадцать минут, Олег не спеша, одним из последних, спустился на асфальт перрона.