Энн Бишоп - Дочь крови

Вернув пергамент в ящик и надежно заперев его, Сэйтан откинулся на спинку кресла и потер виски. Этот список весьма беспокоил его, потому что Повелитель Ада не знал, что он означает. Да, это дети. Очевидно, друзья. Но все, все из Кэйлеера. Она должна была исчезать на многие часы, чтобы преодолевать такие расстояния, даже если бы путешествовала на Черном ветре. Что думает об этих исчезновениях ее семья? Что говорят родственники? Джанелль никогда не упоминала о Шэйллоте, своем доме, своих близких. Она уклонялась от ответов на все вопросы, которые Сэйтан задавал, как бы он ни пытался завуалировать свое любопытство. Чего именно девочка так боялась?

Сэйтан долгое время смотрел в пустоту, а затем направил мысль по Эбеново-серой нити паутины, которая предназначалась только для одного мужчины.

— Обучи ее как следует, Андульвар. Обучи ее как следует.

Сэйтан вышел из жилых покоев, примыкавших к его личному кабинету, яростно вытирая волосы полотенцем. Стоило Повелителю бросить взгляд на дверь, как его ноздри немедленно раздулись, а морщинка между бровями углубилась.

У Гарпий есть ни с чем не сравнимый ментальный запах, и эта, терпеливо ожидавшая, пока Сэйтан заметит ее присутствие, заставляла его нервничать.

Она быстро подошла к столу бесшумной, скользящей походкой. Гарпия была стройной, светлокожей женщиной с огромными голубыми глазами, изящными заостренными ушками и длинными великолепными серебристыми волосами. Она была одета в тунику изумрудно-зеленого цвета, как кроны деревьев в солнечный день, брюки с коричневым кожаным поясом и мягкие сапоги почти по колено. К ремню пристегнуты пустые ножны. Камней она не носила, а рана, полосой проходившая по горлу, была видимым свидетельством ее смерти. Гарпия пристально рассматривала Повелителя, а тот, в свою очередь, изучал ее.

Напряжение, повисшее в комнате с первой секунды, все нарастало.

Гарпиями становились ведьмы, умершие от мужской руки.

К какой бы расе эти женщины изначально ни принадлежали, они становились более мстительными, злобными и коварными, чем другие мертвые демоны-ведьмы, и редко покидали свою территорию — край, в который не осмеливались вторгаться мертвые демоны мужского пола.

И все же она пришла сюда — по собственной воле. Черная Вдова и Королева Деа аль Мон.

— Прошу, присаживайтесь, леди, — предложил Сэйтан.

Не отрывая от него пристального взгляда, та грациозно опустилась на стул.

— Чем я могу вам помочь?

Когда она заговорила, в ее голосе прозвучал вздох ветра на лесной просеке, слившийся с треском грозной молнии и раскатом грома.

— Вы служите ей?

Сэйтан попытался подавить дрожь, вызванную этими словами, но Гарпия почуяла ее и улыбнулась. Эта гримаса заставила его потерять контроль над внезапно вскипевшим гневом.

— Я — Повелитель, ведьма. Я не служу никому.

Выражение ее лица не изменилось, но глаза теперь источали смертный холод.

— Верховная Жрица Ада начала задавать много вопросов. Это не хорошо. Поэтому я спрашиваю вас снова, Повелитель, вы служите ей?

— У Ада нет Верховной Жрицы.

Посетительница мрачно рассмеялась:

— Что ж, в таком случае никто не сообщил Гекате об этой незначительной детали. Если вы не служите Темной госпоже, скажите, вы ей враг или друг?

Губы Сэйтана изогнулись в оскале.

— Я не служу Гекате, и, поскольку когда-то мы были женаты, сомневаюсь, что она видит во мне своего друга.

Гарпия посмотрела на него с отвращением:

— Она важна только по одной причине: Геката угрожает вмешательством в ваши дела. Я говорю об этой девочке, Повелитель. Вы служите ребенку? Вы враг или друг?

В живот словно вонзился ледяной кинжал.

— Какому еще ребенку?

Гарпия сорвалась со своего места и закружилась по комнате. Когда она вернулась к столу, ее правая рука то и дело потирала ножны, словно в поисках ножа, которого не оказалось на месте.

— Сядьте. — Когда женщина даже не шевельнулась, в его голосе вновь грозно зазвучала сталь. — Сядьте!

Геката, очевидно, преисполнилась подозрений, наблюдая за последними событиями, к тому же начали распространяться слухи о странной ведьме, которая то появлялась, то исчезала из Темного Королевства. Они должны были укрепить ее интерес. Однако он не имел ни малейшей власти над тем, куда уходила Джанелль и с кем встречалась. Если Гарпии прознали о ее существовании, кому еще удалось это сделать? Сколько времени пройдет, прежде чем Джанелль, последовав за очередным мысленным зовом, попадет прямиком в руки Гекаты? И кем была эта Гарпия — другом или врагом?

— О девочке известно всем Деа аль Мон, — осторожно произнес он.

Гарпия кивнула:

— Она подруга моей родственницы Габриэль.

— И Шаости.

Ее губы на мгновение изогнулись в жестокой улыбке.

— И Шаости. Он тоже из моего клана.

— А ты?

Улыбка угасла. В глазах вспыхнула холодная ненависть.

— Тишьян. — Она окинула взглядом тело Повелителя, а затем откинулась на спинку кресла. — Тот, что сломал меня… он носит твое имя, но не принадлежит к твоей крови. Мне было всего двенадцать, когда меня обманом и предательством увезли из Кэйлеера. Он взял меня, чтобы развлечься, и сломал на своем копье. Но все имеет свою цену. Я оставила ему кое-что в наследство, единственное семя его чресл, которому довелось расцвести. В конце концов он уплатит свой долг ей. А когда придет время, она станет служить юной Королеве.

Сэйтан медленно выдохнул.

— Кто еще знает о ребенке?

— Слишком многие… или таких недостаточно. Это зависит от того, как сложится игра.

— Это не игра! — Он замер на месте. — Впусти меня.

Лицо Тишьян исказилось от отвращения, смешанного с презрением.

Сэйтан наклонился вперед:

— Я понимаю, почему прикосновение мужчины вызывает у тебя отвращение. Я прошу об этом не просто так… и не ради себя.

Тишьян прикусила губу. Ее руки впились в подлокотники кресла.

— Хорошо.

Устремив взгляд в огонь, Сэйтан прикоснулся к ней, преодолел первый внутренний барьер и ощутил ее недовольство. Он терпеливо ждал до тех пор, пока Гарпия не решилась впустить его окончательно и не открыла границы. Оказавшись в ее сознании, он осторожно начал пробираться вперед, не касаясь лишнего — как воспитанный гость. Потребовалось не так много времени, чтобы обрести искомое, и тогда он разорвал связь, ощутив облегчение.

Они не знали. Тишьян догадывалась, правда, и оказалась очень близка к истине. Однако никто, кроме самых доверенных людей, не знал наверняка. Странный ребенок, эксцентричный. Загадочная, непонятная девочка. Этого вполне хватит. Его мудрая, осторожная девочка. Однако Сэйтан не мог не задуматься о той, какой именно жизненный опыт научил ее этой осторожности в столь юном возрасте.