Энн Бишоп - Дочь крови

Почти никогда.

Бесшумно закрыв дверь, Деймон двинулся сквозь тьму, осторожно огибая различные препятствия, к столику в дальнем углу, на котором стоял затененный светильник. Он коснулся фитиля, затем плавным движением опустил вниз кристалл, регулирующий высоту пламени, прислонился к встроенным книжным шкафам и склонил голову к полке.

В этой комнате запах был очень силен.

Деймон закрыл глаза, сделал глубокий вдох и нахмурился. Несмотря на то что здесь неоднократно убирали, по комнате разносился пыльный, слегка сыроватый запах старинных книг. И все же чисто физическое восприятие не могло заглушить ментальный аромат. Тот самый темный запах… Ментальный аромат ведьмы обладал тем же мускусным оттенком, как и тело, вмещающее душу. Мужчины Крови находили его не менее возбуждающим, чем физический, — если не более. Однако этот темный, сладостный аромат был кристально чистым, ни намека на мускус, поэтому Деймон продолжал дышать полной грудью, открываясь тому, что гораздо сильнее и притягательнее любого тела. Опьяняющая глубина этих ощущений напугала его.

Оттолкнувшись от стеллажа, Деймон потушил светильник и подождал немного, давая глазам снова привыкнуть к темноте, а затем вышел из библиотеки. Значит, она проводила здесь много времени… Но в таком случае должна же она была жить где-то… Его глаза устремились к потолку, и Деймон, скользя среди теней и смутных силуэтов, бесшумно поднялся по лестнице. Единственное место, куда он еще не заглядывал, — это детская. К тому же это было единственное крыло в доме, где Филип строжайше запретил появляться, поскольку его услуги там не требовались.

Деймон скользил по коридору, мысленными импульсами проверяя комнаты, мимо которых он проходил: классная, музыкальная, игровая. Гостиная леди Графф со смежной спальней (от которой Деймон поспешно отвернулся, презрительно скривив губы — острый мускусный запах говорил о том, что почтенной даме снятся эротические сны). Ванные, несколько комнат для гостей, спальня Вильгельмины. И угловая комната, окнами выходившая в задние сады.

Осталась только одна.

Трясущейся рукой он повернул дверную ручку и скользнул в комнату.

Его омыла нежная, сладостная тьма, но даже здесь привкус ее был слабым, словно кто-то старательно пытался убрать его. Деймон прижался спиной к двери и мысленно попросил прощения за то, что собирался сделать. Он был мужчиной, ворвавшимся сюда без разрешения, и, как и хозяйка этой комнаты, неизбежно оставит здесь свой собственный ментальный след, который любой сможет прочесть.

Осторожно подняв одну руку, он зажег светильник у постели, оставив пламя достаточно ярким, чтобы видеть, но вместе с тем приглушив его. Деймон надеялся, что, по крайней мере, свет не будет литься в щель под дверью и, соответственно, никто, проходящий мимо по коридору, не заметит его. Затем он огляделся, недоуменно приподняв бровь.

Это была комната юной девочки: белые комод и гардероб, белый письменный стол, украшенный маленькими розовыми цветочками, как и постель с пологом. Сияющие деревянные полы с миленькими, симпатичными ковриками.

Это было совершенно неправильно.

Он открыл все ящики комода и обнаружил там одежду, пошитую для юной девушки, однако каждое прикосновение к ней посылало по его телу разряд, напоминавший крошечную искру молнии. Постель, по которой он также пробежался рукой, вызвала схожее трепещущее ощущение. Но книги и мягкие игрушки — запах был на них только потому, что они оказались в этой комнате. Если бы хоть от одной из них исходил этот загадочный, темный аромат, Деймон, не колеблясь, унес бы ее в свою комнату, чтобы обнимать всю ночь. Наконец он вернулся к гардеробу и открыл двери.

Внутри оказалась детская одежда. Туфельки тоже предназначались для маленьких ножек. Прошло много времени с тех пор, как их надевали в последний раз, поэтому запах, оставшийся на них, тоже был едва ощутимым. Однако сам гардероб…

Деймон исследовал его медленно и тщательно, проверяя предмет за предметом. С каждой отброшенной вещью лихорадочная надежда лишь укреплялась в нем, а поиски становились все неистовее. Когда не осталось ни одного предмета, его дрожащие пальцы скользнули вдоль внутренней стенки. Осязание стало проводником для внутренних чувств.

Опустившись на колени, изможденный и подавленный разочарованием, он наклонился вперед, и его рука коснулась дальнего утла гардероба.

В тот же миг его пронзил разряд молнии. Деймону показалось, что кровь вскипела в венах.

Озадаченный, он сложил ладони чашечкой и создал маленький шарик колдовского света. Внимательно исследовав подозрительный угол, он заставил крошечный огонек исчезнуть и сел на колени, озадаченный еще сильнее, чем раньше.

Там ничего не было… и в то же время было что-то. Его физические чувства ничего не улавливали, однако внутреннее чутье утверждало, что там притаилось что-то важное…

Деймон снова потянулся к дальней стенке и вздрогнул.

По комнате внезапно разлился пронизывающий холод.

От усталости он соображал гораздо медленнее, чем обычно, — потребовалась целая минута, чтобы понять, что означал этот внезапный мороз.

— Прости меня, — наконец прошептал он, осторожно убирая руку. — Я не хотел вторгаться в твое пространство. Клянусь Камнями, что этого больше не повторится.

Дрожащими руками Деймон вернул одежду и туфли в шкаф, повесив и поставив их на свои места, в точности как до его прихода. Затем он погасил светильник и бесшумно направился к своей комнате. Оказавшись там, он выудил бутылку бренди, которая была заблаговременно спрятана в его собственном гардеробе, и сделал большой глоток.

Это какая-то бессмыслица. В общем-то Деймон мог понять, почему в маленькой библиотеке остался след ее ауры, ее ментальный запах. Однако в детской комнате? Пусть не на игрушках, но на одежде, постели, к которым взрослая женщина могла прикасаться ежедневно, заботясь о ребенке. Когда Деймон невинно поинтересовался, действительно ли у хозяев только одна дочь, ему довольно резко ответили, что другой девочки нет дома, поскольку она больна.

Возможно, его Леди выполняла обязанности Целительницы? Может быть, ей приходилось спать в детской, чтобы всегда быть рядом?

Где же она сейчас?

Деймон отложил бренди, разделся и скользнул под одеяло. Предупреждение Терсы о том, что чаша трескается, по-прежнему не давало ему покоя, но он ничего не мог сделать. Нельзя же было охотиться за ней, выслеживая, как Деймон частенько делал при других дворах… Она была поблизости, и он не мог рисковать из боязни, что ее отошлют прочь.

Деймон ударил кулаком по подушке и вздохнул. Ничего, когда вернется ребенок, с ним вернется и его Леди.