Клаудия Грэй - Призрачная ночь

— «Вечная ночь», — произнес Лукас. — Ладно.

Я видела, что не столько убедила его, сколько вынудила согласиться. Он боялся за меня сильнее, чем за себя, но нам в самом деле некуда было больше деваться.

Мы снова обнялись, на этот раз крепче. Как сильно мне хотелось верить, что Лукас обрел надежду! Но даже пока мы обнимались, он смотрел поверх моего плеча на контейнеры с кровью.

— Отдохни, — предложила я, когда мы вошли в номер отеля в центре Филадельфии, за который заплатил Балтазар.

Номер был до нелепого роскошен, с белыми стегаными одеялами на кроватях, стоявших на возвышении, — слишком чистыми для двух живых мертвецов, испачканных засохшей кровью.

— Ты можешь спать? — спросил Лукас.

По пути сюда он опять подкрепился, выпив несколько пинт, и теперь взгляд его был сонным, как при переедании. В точности так же выглядели мои родители в День благодарения. Нам пришлось дать ему столько крови, сколько в него уместилось, — это был единственный способ провести его через холл отеля так, чтобы он ни на кого не набросился.

— Не думаю, что привидениям требуется сон. Иногда мне нужно… Думаю, это можно назвать «растаять», но это совсем не одно и то же.

— А куда ты уходишь? Когда таешь?

Я пожала плечами. Мне еще столько нужно узнать про свою новую сущность призрака!

— Куда-то, откуда потом могу вернуться, и это самое главное.

Лукас устало кивнул. Сквозь тонкие гостиничные стенки я слышала, как Балтазар в соседнем номере резко швыряет на пол свои вещи. Мы решили, что последние несколько дней перед началом семестра проведем в отеле, потому что родители Вика должны были вернуться из Италии. У него и так будут неприятности из-за перепаханной лужайки, не хватало еще, чтобы его мама с папой обнаружили у себя в винном погребе гнездо вампиров.

Кроме того, мы хотели дать Вику возможность прийти в себя. После того как Лукас на него напал, они но взаимному молчаливому соглашению ни разу не сталкивались лицом к лицу. Было очевидно, что Вик изо всех сил старается примириться с происшедшим, но не менее очевидно и то, что на это потребуется время.

— А почему вампиры нуждаются в сне? Бессмыслица какая-то. — Лукас скинул башмаки и снял джинсы, оставшись в трусах-боксерах и футболке. Его тело приобрело скульптурную красоту вампира. Каждая мышца на груди четко вырисовывалась, и хотя я лишилась смертного тела, все равно ощутила желание.

— Я выключила бра у окна и задернула тяжелые шторы, чтобы утреннее солнце не проникло в номер. Лукас недавно поел, так что солнечный свет не причинит ему вреда, но, возможно, ему не понравится, что он бьет в глаза.

— Мама всегда говорила, что это всего лишь сила привычки, то есть тело продолжает делать то, что делало всегда. Заметил, что ты снова начал дышать? И не перестанешь, даже во сне.

— Хотя воздух мне больше никогда не понадобится. — Лукас попытался пошутить, но шутка получилась неудачная. Похоже, он только что сообразил, что никогда больше не сможет испытать облегчение от хорошего глубокого вдоха.

Он упал на кровать, с удовольствием погрузившись в пуховые подушки. Возможно, он уснул бы за несколько секунд, но у меня были совсем другие планы.

Может быть, неутолимый голод Лукаса можно направить в другое русло? Туда, где ненасытность перестанет быть проблемой, а, наоборот, будет только приветствоваться.

Я осторожно попыталась снять с себя пижамные хлопчатобумажные штаны с нарисованными облачками. Они были не столько одеждой, сколько воспоминанием об одежде, поэтому я сомневалась, что они снимутся.

Они снялись. Пижама упала на пол и словно исчезла. Я понадеялась, что она вернется, но позже. В идеале она мне некоторое время не понадобится.

Лукас вскинул бровь.

Я скользнула в постель рядом с ним, и он слегка улыбнулся, впервые после своего воскрешения проявляя хоть какие-то признаки удовольствия.

— Разве это все еще получится? — пробормотал он. — Ты и я?

— Давай выясним.

Он притянул меня к себе, мы оба были холодными, но для таких нас, какими мы стали, это было естественно. Наши губы встретились, и на простынях появились изящные полоски инея. Сначала Лукас вел себя так неуверенно, сомневаясь и в своих реакциях, и в моих, что я почувствовала к нему невыносимую нежность. Мне хотелось только одного — укутать его собой, как одеялом, и защитить от всего, что нам пришлось пережить.

Он запустил пальцы мне в волосы и приоткрыл губы. На мне оставался только коралловый браслет, он делал меня материальной — и мы могли касаться друг друга.

«Мы справились, — подумала я. Все сложности словно испарились куда-то, и мы оказались там, где все началось. — Смерть не смогла нас этого лишить».

Наши поцелуи делались все более страстными. Руки Лукаса по-прежнему оставались его руками, сильными и знакомыми. Он прикасался ко мне так же, как и раньше, но теперь я испытывала наслаждение по-другому — мягче, но вместе с тем всепоглощающе. Впрочем, от этого оно не сделалось слабее. И чем увереннее я становилась, тем жарче разгоралась наша страсть, словно мой восторг переливался в Лукаса и захлестывал нас обоих.

Он повернул меня на спину, и его лицо изменилось. Я увидела клыки, поняла и улыбнулась. Я и сама испытывала желание укусить, хотя и не такое сильное, потому что кровь мне больше не требовалась, но секс у меня по-прежнему ассоциировался с клыками.

— Все нормально, — между поцелуями прошептала я ему в шею. — Это правильный голод, и ты получишь то, чего хочешь.

— Да, — хрипло произнес он. Его зеленые глаза впивались в меня в отчаянной мольбе.

— Хочешь пить? — Я изогнулась под ним, запрокинула голову и подставила ему шею. Лукас резко втянул в себя воздух. — Пей из меня.

Он зарычал и вонзил клыки в мою плоть. Я снова ощутила настоящую телесную боль, и это само по себе было наслаждением. Я крепко обхватила руками спину Лукаса, уступая его голоду…

…и тут он отпрянул от меня, закричав от боли.

— Лукас? — Я села, прижимая к себе простыню. — Лукас, что случилось?

— Жжет!

Он с трудом выбрался из кровати, держась за горло, задыхаясь, и сплюнул. Серебристая призрачная кровь померцала на полу и исчезла. Я учуяла запах дыма, схватила прикроватную лампочку и увидела два прожженных пятнышка на ковре. Простыни тоже были прожжены: там, куда падали капли моей крови, виднелись пятна кофейного цвета. Я положила руку на рану на горле, но она уже затягивалась, кожа под пальцами срасталась.

Несколько секунд мы с Лукасом молча смотрели друг на друга. Затем я произнесла то единственное, что пришло мне в голову:

— Теперь мы знаем, почему вампиры никогда не пьют кровь призраков.

— Да.

Сказав это, Лукас поморщился, голос его звучал хрипло, и я поняла, что его губы, язык и горло обожжены. Как вампир, он исцелялся быстро, но не мгновенно. Сейчас у него болели все те места, к которым я прикасалась.