Клаудия Грэй - Призрачная ночь

Мне совершенно не хотелось сплетничать о тех, у кого воняет изо рта из-за того, что они пьют кровь.

— Ты… ты много убивала?

— Не особенно, — легко отозвалась Патрис. — Всего несколько рабовладельцев и неотесанных шерифов, да и то давным-давно. До провозглашения Декларации независимости в этой стране у черных то и дело пытались отобрать свободу. Я имею в виду — в буквальном смысле слова. В некотором роде это продолжается до сих пор. И, став вампиром, я больше не собиралась с этим мириться.

Практически каждый вампир, с которым я сталкивалась, время от времени убивал — за исключением моих родителей, да и то неизвестно, может, они просто не рассказывали мне об этом. Даже лучшие из них, как Патрис и Балтазар, убивали людей и пили их кровь. Балтазар убивал в основном во время войны, и я не могла осуждать Патрис за то, что она убивала тех, кто пытался отдать ее в рабство. Но все равно они пили человеческую кровь. Балтазар даже убил собственную сестру, и последствия этого мы расхлебываем до сих пор.

Значит ли это, что у Лукаса действительно нет выбора? Что рано или поздно он укусит? Я слишком хорошо его знала и не сомневалась, что он себе этого не простит. Ничего удивительного, что он отчаянно ищет возможность справиться с жаждой крови. Миссис Бетани предлагала ему то, чего он хотел больше всего на свете.

— Может, все-таки вернемся к уроку? — Патрис постучала по зеркальцу безупречным ногтем, накрашенным сиреневым лаком. — Хорошо. Очень помогает, если можешь уловить сквознячок или ветерок, — это дает какое-то представление о том, куда направляется призрак. Если их видно, это легко. Если нет, приходится обращать особое внимание на холодок в воздухе, иней и тому подобное. Нужно повернуть зеркало перпендикулярно движению призрака.

— То есть нужно держать его, как кетчер [2] Кетчер — принимающий в бейсболе. свою перчатку, и призрак в него влетает?

— Если бы. — Патрис помедлила. — Самое главное, нужно думать о собственной смерти.

— Почему? — спросила я.

— Не просто думать. Быть в ней. Ты как бы ныряешь внутрь себя и… резонируешь на частоте смерти, если можно так выразиться. Нужно найти способ стать подобной призраку. Именно это затягивает их внутрь зеркала — они приближаются к тебе из-за этого резонанса, и тогда странный зеркальный амулет выполняет свою работу.

Ей не требовалось объяснять мне про «странный зеркальный амулет». Одной из неразрешимых загадок вампирского существования была та, что вампир перестает отражаться в зеркале, если долго не пьет кровь. Мы не понимали, почему это происходит, но вынуждены были с этим считаться.

Патрис продолжала:

— У тебя должно получаться лучше, чем у вампиров; насколько я понимаю, ты резонируешь с другими призраками очень легко. Вот человеку этот фокус вряд ли удастся.

— Понятно. Звучит достаточно просто.

— Звучит просто! — надулась Патрис. — Но нужно много тренироваться, чтобы научиться. По крайней мере, у меня было так.

Наши взгляды встретились, и ее маска безразличия исчезла. Должно быть, я выглядела очень встревоженной.

— Они пугают меня, — призналась я. — Я одна из них, но…

— Ты сильная, Бьянка. — Патрис заговорила шепотом. Я еще никогда не видела ее такой серьезной и такой искренней. — Сильнее, чем я могла ожидать от такого юного человека. Если кто-то и может справиться с ними, так это ты.

— Не знаю, чего я боюсь больше: того, что они причинят мне боль, или…

— Или что?

— Или заберут отсюда, от Лукаса и от всех вас. И не позволят вернуться обратно.

Патрис покачала головой. Ее локоны сияли в свете лампы.

— Только не тебя. Я знаю, что ты всегда найдешь дорогу домой.

Хотелось бы мне быть такой уверенной.

Заметив мои сомнения, Патрис выпрямилась и расправила свою форму.

— Просто нам придется дать тебе что-то, больше похожее на дом, чтобы было куда возвращаться.

— Куда мы идем? — спросил Лукас, когда я повела его вверх по винтовой лестнице башни мальчиков. — Надеюсь, будет что-нибудь поувлекательнее астрономии?

— Мне всегда казалось, что ты интересуешься астрономией!

— Конечно. Но еще больше я интересовался тобой.

— Это секрет, — сказала я, взъерошив ему прохладным ветерком волосы. — Увидишь, когда доберемся.

Сэмюэль Янгер спускался нам навстречу, и я почувствовала, как напрягся Лукас, когда поравнялся с ним. Сэмюэль фыркнул:

— Что, придурок, уже разговариваешь сам с собой?

— Приходится, раз уж умных собеседников не найти, — отрезал Лукас.

Сэмюэль, проходя мимо, показал ему средний палец, но не остановился.

Когда мы остались одни, я сказала:

— Нужно быть осторожнее.

— Все нормально. Кроме того, просто поразительно, сколького люди не замечают.

К этому времени мы уже почти добрались до верха башни — комнаты для хранения документов.

— В любом случае мы с Патрис думаем, что нам всем не стоит подолгу быть одним.

— Пока ты со мной, я не буду один.

Говоря это, Лукас открыл дверь и обнаружил внутри целую кучу народа: Патрис, расстилавшую на пыльном сундуке свой шарф, чтобы сесть, Вика и Ранульфа, притащивших сюда постеры и надувное кресло, и Балтазара, курившего в окно. В углу стояли чьи-то колонки и айпод, включенный не очень громко, чтобы не привлекать внимания.

При виде всего этого у Лукаса челюсть отвисла, и я прошептала:

— Мы всегда будем друг у друга, но и друзья нам тоже нужны.

— Привет, ребята! — Первым нас заметил Вик. — Мы решили, что можно немного оживить это место.

— Нет ничего лучше старых постеров Элвиса, чтобы добавить шика.

— Я могла бы предложить кое-что другое, — заметила Патрис тоном, дающим понять, что никакого «шика» тут и близко нет. Впрочем, она улыбалась.

— А это не опасно? — спросил Лукас.

Балтазар затушил сигарету о подоконник.

— Не вижу никакого риска. Нас, конечно, могут застукать, но, скорее всего, решат, что мы тут просто тусуемся.

— Ну мы и правда тусуемся, — сказала я, — но если серьезно, то нам нужно место, о котором не знает миссис Бетани. Место, чтобы… разработать план. Понять, что она задумала. Найти способ общаться с призраками, Я же не могу все время бормотать вам на ухо!

— Никто не догадается, что Бьянка тут, с нами, — согласилась Патрис. — А если кто-то и подслушает нас, ничего не заподозрит. Вот если мы и дальше будем встречаться с ней один на один, все решат, что мы начали разговаривать сами с собой, и начнут недоумевать. Кроме того, Бьянка может оставить тут что-нибудь, чтобы закрепиться. Ей имеет смысл быть привязанной не только к людям, но и к месту.

К этому времени веселость Вика несколько подувяла. Они с Лукасом настороженно смотрели друг на друга. Лукас произнес:

— Я не очень уверен… насчет этого.