Клаудия Грэй - Призрачная ночь

Только тут до меня дошло, что, как бы трудно ни было мне, Вику пришлось намного труднее. Он был единственным человеком среди нас, и, хотя вырос в доме с привидением и учился в академии «Вечная ночь», его опыт общения со сверхъестественным оставался весьма ограниченным, по крайней мере до сегодняшнего вечера, когда один из лучших друзей попытался его убить.

Балтазар вытащил из кармана ручку и обрывок бумаги и начал что-то писать.

— Вик, если у тебя хватит сил не заснуть, съезди вот по этом адресу, — попросил он. — Это лавка мясника. Они работают допоздна, у этих ребят есть побочный бизнес с кровью. Расплатишься наличными, и они не станут задавать лишних вопросов.

— Сомневаюсь, что я могу сейчас заснуть, — признался Вик. — И вообще, у меня нет стопроцентной уверенности, что я смогу заснуть хоть когда-нибудь. — Он пытался шутить, но на последних словах его голос дрогнул.

Я проводила его до двери, крепко обняла и шепнула:

— Спасибо тебе. Ты столько всего сделал для нас, а мы для тебя ничего.

— Не говори ерунды. — Вик похлопал меня по спине. — Вы мои друзья, и хватит об этом.

Как мы сможем расплатиться с Виком? Речь не только о деньгах, хотя мы были должны ему денег, но еще и о преданности и мужестве. Не знаю, есть ли это у меня. Мы, все остальные, обладали могуществом, но Вик, наверное, самый сильный из нас.

Мы разжали объятия, и Вик криво улыбнулся мне:

— Все мои лучшие друзья — мертвецы. Нужно будет сесть и хорошенько подумать, как такое могло произойти.

Несмотря ни на что, я засмеялась.

— Поехали, Вик, — сказал Ранульф, хлопнув его по плечу. — Я тоже хочу купить несколько пинт. И может быть, позже мы сумеем хоть как-то привести в порядок лужайку перед твоим домом.

Вик помотал головой и направился к двери.

— Сомневаюсь. Разве только в старые добрые времена викингов ты проводил все свои дни, занимаясь ландшафтным дизайном.

Дверь за ними захлопнулась, мы с Балтазаром остались практически одни. Я не могла придумать, что сказать, но молчание казалось просто ужасным.

— Кровь… с ее помощью Лукас сможет выбраться из всего этого, правда?

— С вампирами все происходит не так, уж ты-то должна знать.

— Пожалуйста, перестань читать мне нотации.

— Только тебе можно разговаривать?

Положение делалось только хуже. Нам с Балтазаром определенно требовалось хотя бы ненадолго отдохнуть друг от друга. Я расстегнула браслет, и узы, связывавшие меня с физическим миром, опять разорвались.

— Присматривай за Лукасом, — велела я, начиная исчезать.

— Никуда он не денется. — Балтазар сел и сделал большой глоток вина.

Погреб потускнел и затянулся серовато-синим туманом. Когда туман сомкнулся вокруг меня, я сосредоточилась, вспоминая лицо Макси и то место, где мы с ней впервые разговаривали после моей смерти, — чердак в доме Вика, и он передо мной возник: старый персидский ковер, портновский манекен, валявшиеся вокруг безделушки. Появилась и Макси. Она стояла в длинной развевающейся ночной сорочке, в которой умерла в двадцатых годах. Я тоже оставалась в белой рубашке и пижамных штанах, которые были на мне в момент смерти.

— Мне жаль твоего бойфренда, — сказала Макси, и в первый раз с того времени, как мы с ней начали общаться, в ее голосе прозвучало настоящее сочувствие. — Паршиво, что ты его вот так потеряла.

— Я его не потеряла. Мы что-нибудь обязательно придумаем.

Макси выгнула бровь. Ее язвительность быстро возвращалась.

— Я тебе уже говорила. Вампиры и призраки? Паршивое сочетание. По-настоящему паршивое. Мы для них — отрава, а они нам не друзья.

— Я люблю Лукаса, и наша смерть ничего не меняет.

— Смерть меняет все. Неужели ты этого до сих пор не поняла?

— Ну, твоей привычки то и дело меня шпынять она не изменила, — отрезала я.

Макси опустила голову, темно-русые волосы закрыли ее лицо, и я подумала, что, если бы в ее жилах все еще текла кровь, она сейчас покраснела бы.

— Извини. Тебе выпали непростые два дня. Я не хотела… Просто пытаюсь объяснить тебе, как обстоят дела.

Непростые два дня. Я умерла, обнаружила, что стала привидением, видела, как Лукаса убили и как он восстал вампиром, да еще и отражала атаку Черного Креста. Да, можно считать, что мне выпали непростые два дня.

— Ты играла с Виком на этом чердаке, когда он был маленьким мальчиком. — Я посмотрела на то место, где, по словам Макси, он любил сидеть и читать ей книжки. — После своей смерти ты не рассталась с этим миром.

— Рассталась! Большую часть столетия я… Я застряла между тем и этим мирами и толком не понимала, что происходит. Иногда я попадала в сны других людей и превращала их в кошмары — просто так, чтобы доказать, что еще могу влиять на окружающий мир.

— Я слышала, что призраки делают вещи и похуже, — возможно, с той же самой целью.

Макси села на подоконник. Ее длинная белая ночная сорочка словно мерцала, когда лунный свет просачивался сквозь развевающиеся рукава.

— Ты, наверное, догадалась, что люди в этом доме подолгу не жили. Для меня это было нечто вроде игры — проверять, как быстро я их напугаю, но потом здесь поселились Вудсоны, и Вик был таким маленьким, всего годика два. И когда я ему показалась, он не испугался. Я впервые за долгие годы вспомнила, каково это, когда тебя… принимают. И когда тебе кто-то небезразличен.

— Значит, ты понимаешь, — сказала я. — И знаешь, почему я не могу покинуть этот мир.

— Вик — человек. Он живой. Он привязывает меня к жизни и дает возможность ощущать ее через него… чуть-чуть. Лукас больше не может этого для тебя делать.

— Может. И делает. Я знаю. — Но, по правде говоря, я этого не знала. Я еще почти ничего не понимала в том, что такое быть призраком.

— Тебе нужно поговорить с Кристофером, — посоветовала Макси. — Он поможет тебе понять.

— Я помнила Кристофера. Таинственный и грозный, он представал передо мной еще в «Вечной ночи»; там он напал на меня с намерением убить, чтобы обеспечить мое превращение в призрака. Но этим летом он появился передо мной и Лукасом, чтобы спасти нас от Черити.

И что он такое — добро или зло? Вписываются ли вообще поступки призраков в известные мне нравственные нормы? Единственное, что я знала точно, — это то, что Кристофер пользуется среди призраков влиянием и обладает властью. И теперь, когда я тоже стала призраком, наши пути неминуемо пересекутся.

Стоило об этом подумать, и я занервничала, но все же нашла в себе силы спросить:

— Он некто вроде… главного над призраками, да?

У нас нет «главных», но многие из нас прислушиваются к Кристоферу. Он очень мудрый и могущественный.

— И почему же он такой могущественный? Потому что настолько старый? — (Во всяком случае, у вампиров это происходит именно так.) — Или он… ну… что-то вроде меня? — Я уже успела понять, что, родившись от двух вампиров и получив возможность умереть естественной смертью, но при этом стать привидением, я обладала способностями, о которых большинство привидений даже мечтать не могли.