Сет Грэм-Смит - Авраам Линкольн Охотник на вампиров

Пятеро меня ловили, десять не смогли поймать — хо, кукуруза, Салли…

Но там их ждал я с топором в руке — стоило им завернуть за угол из коридора в гостиную, как я сразу бил им в шею со всей силы (я был могучим человеком). У первых пяти вампиров, у всех, кроме одного, я отсек голову с одного удара. Только третьему по счету потребовалась вторая попытка — лезвие вместо шеи попало в лицо.

У меня есть банк, целый банк из разных баб — хо, кукуруза, Салли.

Последний вампир выглядел моложе всех, но на самом деле оказался самым старым. Оставшись на крыльце в одиночестве, он заскучал, и решил тоже войти в дом. К несчастью, он сделал это в тот самый момент, когда голова его коллеги выкатилась в коридор.

Моложавый вампир подбежал к своему коню, вскочил на него и помчался прочь.

Спид первым выскочил через дверь. Он оседлал другого коня, хлестнул его и уже бросился в погоню, в то время как я еще пытался влезть на третьего. Словно на скачках, Спид мчался безо всякой осторожности, привстав в стременах и поддавая своему скакуну пятками. Вампир, увидев это, попытался сделать то же самое, но его лошадь была на добрых десять лет старше. Спид поравнялся с ним, на расстояние, с которого он мог бы ткнуть ножом или просто бросить камень.

Спид вынул ноги из стремян, схватил рожок седла обоими руками и привстал. Лошади неслись во весь опор, он прыгнул, в полете схватил вампира и сбросил его на землю. Оба покатились в пыли, лошади помчались дальше. Спид вскочил на ноги, оглушенный, ослепленный солнцем. Пока он очищал глаза от песка, первый удар отбросил его на десять ярдов и он упал на спину. Ему перебило дыхание, он схватился руками за лицо — на левой щеке зиял глубокий порез. Внезапно солнце скрылось, и он оказался в тени стоящего над ним вампира.

— Маленький неблагодарный щенок, — сказал он.

Спид почувствовал, что его внутренности превратились в погремушку, когда вампир нанес ему несколько ударов в живот.

— Как ты думаешь, на какие деньги куплены все эти земли.

Еще удар. Еще. У Спида покраснело в глазах от боли; во рту появился странный привкус. Он ничего не мог сделать.

Вампир поднял его за воротник.

— Твоему отцу было бы стыдно, — сказал он.

— Я… о-очень на это н-надеюсь…, - пробормотал Спид.

Вампир поднял когтистую руку и приготовился рассечь Спиду горло.

И тут прежде, чем он успел хоть что-то сообразить, его голова откинулась назад, а из груди выскочило лезвие топора.

Вампир опустился на колени, пытаясь вынуть топор, кровь хлестала изо рта, Эйб подъехал, натянул поводья и спешился. Он схватил двумя руками рукоять, а ботинком уперся в спину вампира, после чего освободил топор и нанес твари окончательный удар в череп.

— Спид, — сказал он и подбежал к нему. — Боже мой…

— Что ж, — сказал Спид. — Полагаю, для одного дня мы неплохо прибрались.

xxxxxxx

После возвращения Эйб нашел свою жизнь в Спрингфилде «одинокой и бессмысленной». Время, проведенное в Фармингтоне, развеяло его меланхолию, «но не было друзей, с которыми я мог бы разделить долгие часы одиночества, какая разница теперь, радость у меня на душе, или горе?».

Меня больше не заботит негодяй [отец Мэри] , только любовь его дочери имеет значение. Спид прав — чем был бы мир без маленьких радостей каждого человека? Мне необходимо серьезно заняться собственным. Пусть возмущается Генри. Пусть я сам пожалею об этом. Я решил попытаться еще раз — только бы она позволила.

— И почему я должна выйти за человека, который заставил меня страдать в одиночестве? — спросила Мэри Эйба, стоя в дверях дома ее кузины. — Человека, который оставил меня безо всяких объяснений!

Эйб смотрел вниз, на шляпу в своих руках.

— Я не…

— Кто сделал мое имя предметом насмешек во всем городе!

— Дорогая Мэри, только мое скромное…

— Умоляю, да что за муж получится из такого человека? Человека, сердце которого в любой момент может погрузиться в пучину страдания и тогда он заставляет страдать всех вокруг? Скажите, мистер Линкольн, что такого заманчивого может быть в жизни с вами?

Эйб смотрел на свою шляпу.

— Мэри, — сказал он. — Если вы продолжите перечислять обвинения в мой адрес, то мы простоим так целую неделю. Я пришел не для того, чтобы мучить вас. Я просто пришел броситься к вашим ногам; вымолить прощение. Я пришел предложить вам свою жизнь взамен страданий, что причинил. Если мое предложение неприемлемо — если вы чувствуете, что жизнь со мной принесет вам что-то другое, кроме счастья — закройте дверь перед моим лицом, и я больше никогда вас не потревожу.

Мэри стояла молча. Эйб сделал шаг назад, давая двери захлопнуться перед ним в любой момент.

— О, Авраам, я все еще люблю тебя! — вскрикнула она и бросилась в его объятья.

Их помолвка возобновилась, Эйб не хотел терять времени. Он купил два золотых кольца (в кредит, разумеется) на Чаттертон в Спрингфилде. Он и Мэри заказали простую гравировку внутри каждого кольца.

Авраам Линкольн и Мэри Тодд обвенчались дождливой пятницей 4 ноября 1842-го, в доме Элизабет Эдвардс, кузины Мэри. Их свадебную клятву слушали чуть больше тридцати гостей.

После церемонии Мэри и я уединились в гостиной, где уже было накрыто к праздничному обеду, чтобы побыть наши первые мгновения как жены и мужа в полной тишине. Мы обменялись одним или двумя поцелуями, затем смотрели друг на друга с некоторым недоумением — странное чувство, что вот, мы и женаты. Странное и удивительное чувство.

— Мой милый Авраам, — сказала, наконец, Мэри. — Не оставляй меня больше.

IV

11 мая 1843 Эйб написал Джошуа Спиду.

Наше счастье в эти первые несколько месяцев не знает границ, Спид! Какая радость! Мэри оказалась такой заботливой и любящей женой, и мне приятно, Спид, так приятно поделиться с тобой радостной новостью — мы ждем ребенка! Мы оба на вершине блаженства, и Мэри уже готовится к его появлению на свет. Какой замечательной матерью она будет! Прошу, напиши, и незамедлительно — как проходит твое выздоровление.

Вечер 1 августа 1843 оказался неожиданно жарким, и открытое окно на втором этаже таверны «Глобус» ничуть не спасало Эйба и Мэри от зноя. Прохожие с любопытством смотрели на окно, откуда изливались громкие крики — сперва женщина кричала от боли, потом кричал младенец.

Сын! Мать и дитя в добром здравии!

Мэри чувствует себя отлично. Не прошло и шести часов с момента рождения, а она уже держит маленького Роберта на руках, смотрит на него ласково.

— Эйб, — сказала она, когда кормила его. — Посмотри — что мы сделали.

Признаюсь, слезы выступили на моих глазах. О, я бы хотел, чтобы эта минута продлилась целую вечность.