Сет Грэм-Смит - Авраам Линкольн Охотник на вампиров

Но, вновь взойдя по лестнице, Эйб вообще никого не обнаружил. Все двери открыты. Все комнаты пусты.

Мы вошли не в тот дом? Или Дэвис внезапно, перед нашим приездом, встал с постели и уехал в Вашингтон? Нет — нет, указания Генри были точными. Он должен быть в доме. Это был тот дом. И мы вошли в дом именно в тот день и в то время, как нам назначили. Просто, все пошло не так.

Вампиры здесь… Я чувствую это.

До меня начало доходить истинное положение вещей. О, как я мог не слушать свои инстинкты? Как мог пойти на это! Проклятая рябь на воде! Как я мог быть таким беспечным? Как мог покинуть жену с тремя детьми? Жену, и без того подломленную горем? Нет… Я не умру этой ночью. Я отказываюсь от смерти.

— Уходим, — прошептал Эйб. — Уходим сейчас же — и держите пушки наготове… нас предали.

Мы скатились по лестнице к входной двери, но она оказалась запертой снаружи. Сразу звук дерева о дерево окружил нас со всех сторон — стук ставней, закрывших каждое окно, а последовавшие за ним многочисленные звуки молотков, бьющих по гвоздям, означал, что мы уже не сможем их открыть.

— Вверх! — крикнул я.

Но наверху ставни тоже были закрыты и заколочены.

— Ловушка! — сказал Лэмон.

— Да, — ответил Спид. — Однако, что-то мне подсказывает, что здесь лучше, чем снаружи — с ними.

Эйб не ответил. Он знал, что пройдет немного времени и они почувствуют запах дыма; а после им станет очень жарко от огня, который начнет подъедать стены и пол. Словно в ответ на эти непростые мысли, Лэмон сказал:

— Смотрите! — и показал на оранжевые блики, пробивающиеся сквозь щели во входной двери.

Выбора не было.

Какой бы ужас не ждал на выходе, нет ничего хуже, чем сгореть заживо. Языки пламени уже показались в щелях оконных ставень.

Я придумал выход. Открыв дверь, мы двинемся плечом к плечу, втроем, по прямой, пока не достигнем леса. Я пойду в центре, используя топор, чтобы сносить головы всех, кто окажется по курсу. Спид и Лэмон будут справа и слева, им нужно отстреливать всех, кто приблизится к нам с флангов. План, наверняка обреченный на поражение (основываясь на том, как быстро были заколочены ставни, там было не меньше дюжины людей, или вампиров, или и тех и других), но ничего другого нам не оставалось. Я взял топор, после чего взял себя в руки.

— Джентльмены, — сказал я…

Входная дверь вылетела с первого удара топора, после чего с крыльца ворвались дым и пламя.

Огонь бросился на нас. Мы отвернулись, подставив ему спины, он сразу опалил нам одежду и кожу. Когда мои глаза привыкли к яркому свету от крыльца (полностью охваченному пожаром), я увидел, что выбитая дверь образует в огне узкую дорожку. Я задержал дыхание и бросился вперед, по двери, до самой первой ступеньки, после чего упал на траву. Не сразу мне удалось встать на ноги, но, сделав это, я понял безнадежность того, что мы собирались предпринять. В свете от горящего дома я увидел не меньше двадцати фигур — одни держали винтовки, у других, для защиты от яркого огня на глаза надеты очки. Живые и вампиры — надежда на спасение пропала. Один из живых, пожилой джентльмен, сделал несколько шагов и остановился в десяти футах.

— Мистер Линкольн, я полагаю, — сказал он.

— Мистер Дэвис, — сказал Эйб.

— Был бы признателен, — сказал Дэвис. — Если ваши компаньоны бросят свое железо. Я бы не хотел, чтобы один из моих не выдержал и понаделал в вас дыр.

Эйб повернулся и кивнул Спиду с Лэмоном. Оба бросили оружие.

— У амбала остался пистолет, — сказал один из вампиров за спиной Дэвиса. — Он хочет выстрелить из него прямо сейчас.

— Хорошо, если он попытается это сделать, — сказал Дэвис. — Убей его. — Дэвис повернулся к Эйбу. — Ваш топор тоже, если позволите.

— С вашего позволения, мистер Дэвис, — сказал Эйб. — Я не думаю, что проживу еще несколько минут, и хотел бы умереть с топором, который мне подарил отец, когда я был мальчиком. Любой из ваших легко пристрелит меня, стоит мне замахнуться.

Дэвис улыбнулся.

— Вы мне нравитесь, мистер Линкольн. В самом деле. Родом из Кентукки, как я. Сделал себя сам. Самый блестящий оратор из живых — и посвященный, мой Бог! Пришел сюда убить человека! Оставил в Спрингфилде семью без защиты… нет, нет такого человека, который посмел бы плохо сказать о вас и ваших убеждениях. Я мог бы петь хвалу до утра — но кое-кто из моих спутников плохо переносит солнце, и… хорошо, признаю, мы не сможем так долго сдерживаться.

— Ответьте мне, — сказал Дэвис. — Как вы, при столь блестящих качествах и недюжем уме, как могли оказаться на неправильной стороне в этой войне?

— Я? — спросил Эйб. — Должно быть, я ослышался, сэр — из нас двоих лишь один предал человечество.

— Мистер Линкольн, вампиры превосходят людей, так же, как люди превосходят негров. Это естественное положение вещей. По крайней мере, в этом вы согласны?

— Я согласен, что некоторые вампиры действительно превосходят некоторых людей.

— И ошибусь ли я, признав необходимость их правления? Ошибусь ли, избрав в грядущей войне сильнейшую сторону? Сэр, мне и самому не очень приятно видеть белых людей в клетках. Но, если это случится — если вампиры станут повелевать — давайте работать с ними, у нас остается много времени. Мы можем регулировать процесс — ограничимся неграми, а также теми из нашей расы, кто недостоин звания белого человека.

— О, — сказал Эйб. — А когда у негров закончится кровь; когда закончатся «недостойные» у нашей расы — скажите, мистер Дэвис… что тогда станут есть ваши «повелители»?

Дэвис не ответил.

— Америка, — продолжал Эйб. — Возведена на крови тех, кто боролся с тиранами. Вы и ваши союзники… вы не находите себя в руках тиранов?

— Америка там, мистер Линкольн, — засмеялся Дэвис, указав на север. — А вы — в Миссисипи. — Он сделал несколько шагов вперед и оказался в пределах досягаемости топора Эйба. — И давайте говорить просто, сэр. Мы оба слуги вампиров. Но, когда эта война закончится, я удалюсь на покой и еще долго проживу в тиши и роскоши, а вы будете мертвы. Прямо сейчас.

Дэвис помолчал, сделал легкий поклон и отошел. Трое живых вышли из строя — у каждого было по винтовке. Они ждали приказ Дэвиса.

— Проклятие, Эйб, — сказал Лэмон. — Мы что, так и будем стоять и ничего не делать?

— Вот мои часы, — проговорил Спид палачам, его голос дрожал. — Они принадлежали моему деду и я — я прошу вас вернуть их моей жене в Луисвилле.

Это последние мгновения моей жизни.

— Что ж, если умирать, — сказал Лэмон. — То я умру с оружием в руках. — он распахнул свое пальто.

— Парни, — сказал Эйб своим друзьям. — Простите, что втянул вас в эт…

Звуки выстрелов наполнили ночь прежде, чем он закончил.