Шеррилин Кеньон - Танец с дьяволом [Зарек и Астрид]

Сунув телефон в рюкзак, он достал сигареты и зажигалку. Закурил, дрожа от холода и с сожалением вспоминая о своей парке, которая осталась в подземелье.

Но от парки мысли его перешли к Астрид, и воспоминание о ней сразу его согрело.

Зарек жалел об одном: что, перед тем как уйти, не мог заняться с ней любовью в последний раз.

Не ощутил слияния тел. Ее дыхания на своем лице. Ее нежных рук, блуждающих по его плоти.

Никогда за две с лишним тысячи лет не встречал он никого и ничего, ей подобного. И неудивительно: она ведь нимфа, особенное существо.

Он все еще не мог поверить тому, что она с ним сделала.

Как сумела усмирить его боль — боль, с которой он сроднился так, что считал ее неотделимой от себя самого.

Как помогла ему забыть о прошлом. Забыть обо всем.

Неудивительно, что Тейлон готов был умереть за Саншайн!

Теперь Зарек прекрасно понимал его чувства.

Но сам умирать за Астрид не хотел. Он хотел жить ради нее. Остаться с ней навсегда.

Но… это невозможно.

Глядя на далекие заснеженные горы, он задумался об Олимпе, родном доме Астрид.

Смертные не могут жить на Олимпе, а богам не место на земле.

Значит, им не быть вместе.

В этом Зарек не сомневался, он был реалистом. Щенячьи мечты о том, что вдруг что-нибудь как-нибудь все же позволит им соединиться, не для него. Если когда-нибудь ему и был присущ оптимизм, он весь улетучился задолго до того, как на подбородке у него пробилась первая щетина.

Все так. Он ни на что не надеялся, но все же внутри его что-то разрывалось от боли.

— Будьте прокляты, Судьбы! Будьте вы все прокляты!

Но проклят только он сам.

Вдали послышался рев приближающегося снегохода.

Зарек не трогался с места. Он сидел на своей машине боком, скрестив ноги, сложив руки на груди. Терпеливо ждал, когда его противник подъедет и сойдет на землю.

Танат сдернул шлем и уставился на него так, словно не мог поверить своим глазам.

— Ты действительно здесь!

Зарек наклонил голову, холодно и зло усмехнулся в лицо чудовищу.

— Привет, малыш. Каждому из нас когда-нибудь приходится плясать с дьяволом, и сегодня — твоя очередь.

— Высокомерный ублюдок! — зло прищурился Танат.

Зарек бросил окурок в снег, придавил его ботинком. Горько рассмеялся, шагнув прочь от снегохода.

— Ошибаешься. С чего мне быть высокомерным? Я просто ублюдок, которому посчастливилось дотянуться до звезды. — Он выхватил из наплечной кобуры два «глока». — А теперь я — тот сукин сын, который положит конец твоей жалкой жизни!

С этими словами Зарек открыл огонь.

Он знал, что это не сработает. Так и вышло.

Пули не убили Таната, лишь заставили пошатнуться. А Зареку помогли почувствовать себя немного лучше.

Он перезарядил револьверы и снова начал стрелять.

— Пулями меня не убьешь! — расхохотался Танат.

— Знаю. Мне это просто нравится!

Если повезет, думал Зарек, пулевые ранения ослабят его врага, и тогда у Зарека появится хоть какой-то шанс выжить.

Надежда слабая. Но другой нет.

Выпустив в Таната последний заряд, он швырнул в него свои револьверы, а следом за ними пару фанат.

Никакого результата.

Танат их едва заметил.

С ревом Зарек бросился на него.

Враги сцепились. Из многочисленных ран Таната хлестала кровь, но и Зареку приходилось несладко.

— Ты не можешь убить меня, Охотник! Ты умрешь, если истечешь кровью.

Танат покачал головой:

— Это утешительный миф, придуманный смертными.

Зарек пнул его ногой и выхватил из ножен свой складной меч. Нажал на кнопку, спрятанную в рукояти, — и скромный на вид нож вырос в грозное двуручное оружие почти полутора метров длиной.

— Темные Охотники — тоже миф. Однако мы умираем, если отрубить нам голову. А ты? Давай проверим!

В глазах даймона мелькнул страх.

— Похоже, и тебе отрубленную голову назад не приставишь. — Зарек занес над ним меч.

Танат, пригнувшись, ушел от удара. Выхватил из ножен на поясе большой кинжал с лезвием странной формы и причудливым орнаментом на рукояти.

Уже очень давно Зареку не приходилось сражаться мечом, но во время боя к нему возвращались старые навыки.

Да, такое не забывается!

Он полоснул Таната по груди. Даймон пошатнулся, зашипев от боли.

— Что, не по нраву? Что-то у тебя испуганный вид!

Даймон скривил губы.

— Я не боюсь никого и ничего — тем более, тебя!

С этими словами он бросился в атаку. Зарек не успел уклониться: даймон схватил и выкрутил его руку, сжимающую меч. Зарек зашипел от острой боли.

Но эта боль не могла сравниться с той, которую он ощутил в следующий миг, когда Танат ранил его в левое плечо.

Зарек выругался.

Левая рука от плеча до кисти мгновенно онемела. Он больше не мог держать меч.

Танат опрокинул его наземь.

Придавил Зарека коленом к земле, вздернул за волосы его голову, обнажая горло.

Зарек пытался скинуть его с себя, но тщетно. Он ничего не мог сделать. Оставалось лишь ждать, пока Танат отрежет ему голову.

Холодное лезвие кинжала коснулось его горла.

Зарек затаил дыхание, боясь даже пошевелиться.

Но, едва кинжал прорезал его кожу, ослепительная молния, сверкнувшая в ночной тьме, ударила Таната и заставила его отлететь на несколько метров.

Зарек повалился лицом в снег.

— Нельзя! Нельзя! — послышался мелодичный детский голосок, и рядом с Зареком материализовалась Сими. — Акри сказал, тебе нельзя убивать Зарека! Плохой Танат!

Зарек с трудом перекатился на спину. Все тело его разламывалось от боли. Чуть поодаль поднимался на ноги Танат.

— Это еще что за чертовщина? — проговорил он. — Ты кто такая?

— Не твое дело, — отрезала она. Присела над Зареком, потрогала его рассеченную бровь, взглянула на кровоточащую руку и шею. — Ух ты! Здорово он тебя отделал! Сими очень, очень тебя жаль. Мы думали, что ты вернешься, но потом Астрид забеспокоилась и попросила меня тебя искать. Ух, какой ты сейчас страшный! Раньше ты был гораздо симпатичнее.

Танат неторопливо направлялся к ним.

Зарек заставил себя встать и помог Сими подняться на ноги.

— Сими, уходи. Он может сделать тебе больно.

Она фыркнула, как лошадь.

— Мне нельзя сделать больно!

Танат бросился на нее, выставив вперед кинжал.

— Вот, смотри! — Сими повернулась и подставила Танату грудь.

Он вонзил кинжал ей в грудь по самую рукоять, затем выдернул.

Глаза девочки-демона широко раскрылись. Она ахнула от боли.

В первый миг Зарек подумал, что она притворяется. Но Сими медленно осела на снег; глаза ее были полны боли и недоумения.

— Как же так? — простонала она. — Так нечестно! Акри говорил, я неуязвима! Мне никто не может сделать больно!

Сердце его отчаянно забилось.

На губах у Сими выступила кровь.