Наталья Иртенина - Белый крест

— Я заплатил? — спросил Крестоносец.

Господин Хиронага потрясенно кивнул.

Раб Божий Федор подошел к подносу с монетами, взял обратно свои две копейки. И направился к дверям.

— Постой, — крикнул ему господин Хиронага. — Как ты сделал? Ты колдун?

— Ну уж нет, — обернулся Крестоносец. — Я раб Божий.

— Ты — сильный человек? — Господин Хиронага подошел к нему, искательно заглядывая в глаза. — Ты все можешь, да? Скажи — да?

— Эх вы, язычники, — вздохнул раб Божий Федор. — Ну какой я тебе сильный человек? Это ж цифирь обыкновенная. Из буковок слова нужные слагаются, из циферок — чиселки. Понимаешь?

— Понимаю, понимаю, — силясь уразуметь, закивал японец. — Ты хозяин над циферами, так?

— Ничего ты не понимаешь, темная твоя душа. Ну при чем тут вообще я? Числа всего-навсего низший элемент природы, им ли не быть в покорности у людей? Еще большей, чем животные, которых Бог дал нам в служение. Ну вот у тебя есть скотина какая ни то? Нету? А вот если б была, слушалась бы тебя, знала б голос твой и повадки все твои.

— Открой тайну, — попросил господин Хиронага, заискивающе улыбаясь и хватая раба Божия за рукав.

Крестоносец почесал в голове.

— Тайну, говоришь? — и усмехнулся. — А за тайну, мил человек, твоя очередь платить.

Господин Хиронага щелкнул пальцами своему помощнику, и тот подтащил к рабу Божию тяжело нагруженный монетами поднос.

— Бери! — щедро сказал японец.

Раб Божий на поднос и не взглянул.

— Нет. Зачем мне деньги? Числа дадут их мне, когда нужно. — Усмешка перешла в улыбку. — А отдай-ка ты мне за мою тайну блудниц своих!

Господин Хиронага моргнул.

— Что такое блудниц?

Распорядитель подвинулся к нему и зашептал на ухо.

— Они ведь тебе принадлежат? — спросил раб Божий. — Ты им хозяин, как у вас, у язычников, заведено?

— Хозяин, я хозяин, — закивал господин Хиронага.

— Ну вот и отдай их мне.

— Всех-всех? — жадничал японец.

— Всех. Двенадцать душ, ни одной меньше.

Господин Хиронага подумал. Посмотрел на помощника, на подслушивающих официанток, на выпотрошенный автомат. И махнул рукой.

— Бери! Давай тайну!

— Ну, значит, так, — сказал Крестоносец и обратился к распорядителю: — Пока я тут говорю с твоим хозяином, чтоб все девицы собрали свои пожитки и ждали меня у выхода. И составь мне список с именами. На все даю пятнадцать минут.

Худышка- коротышка с каменным выражением лица поклонился и ушмыгнул прочь. Хиронага потянул раба Божия из ресторации в свой кабинет.

Пробыли они там действительно не больше пятнадцати минут.

Раб Божий вышел из кабинета один. Взвалил снова торбу на спину и, провожаемый сердитым взглядом распорядителя, двинулся к выходу. Там у дверей жались кучкой женщины с вытянутыми от непонимания личиками. Свои расфуфыренные платья они сменили на простые широкие штаны и блузы, подпоясанные кушаками. Сверху были надеты короткие кафтанчики на меху. За спиной у каждой болтался рюкзачок и длинный меч в ножнах.

Раб Божий Федор оглядел всю честную компанию и сказал краткое наставительное слово:

— Ну, барышни, теперь вы свободные женщины. Покамест будете под моим приглядом, потом уж как выйдет. Буду я с вами строг, но справедлив. Железяки ваши нам ни к чему, но если они вам дороги, разрешаю оставить при себе. Только не махать ими почем зря.

Японец- распорядитель сунул ему в руку список, напоследок косо зыркнул на уже неподвластных ему гейш и убрался восвояси.

Раб Божий развернул бумажку и начал читать:

— Сумико. Танабе. Нобуки. Ихиро…

Девушки по одной выходили вперед, отзываясь на имя.

— …Сэцуко. Есико. Юми. Тэцу. Миеко. Митио. Хурико. Ега.

Раб Божий Федор особенно внимательно посмотрел на последнюю девушку.

— И кто ж тебя так назвал-то, девонька? Вроде не страшная, а Ягой кличешься.

Ега потупила глаза и не ответила.

— Ну, за мной, барышни.

Крестоносец вышел на улицу.

— С тех пор хозяин не выходит из своих комнат, — грустно закончил повествование молодой японец. — Сначала еду ему приносил Югури-сан. Никого другого хозяин не впускал. А потом Югури-сан уехал на Хонсю, и теперь я оставляю еду для хозяина под дверью. Больше некому.

— А ты знаешь, что за тайну сказал твоему хозяину тот человек? — спросил Мурманцев, изнывая от внутреннего смеха.

— Это очень страшная тайна! — Парень сделал круглые глаза. — Хозяин никому ничего не сказал, но я немножко слышал. Потом, когда Югури-сан уехал. Хозяин ходит по комнатам и говорит так, — японец насупил брови, набычился и придал голосу мрачную таинственность: — «Трройка, семмерка, тусс! Трройка, семмерка, тусс!» Хозяин призывает духов, господин-сан, — объяснил он Мурманцеву, который едва сдерживал рвущийся наружу хохот. — Их имена назвал ему сэнсей. А еще хозяин отказывается прикасаться к деньгам и женщинам, это говорил Югури-сан. Так велел ему сэнсей. Еще Кисуки-сан приказал вынести из его комнат все оружие. Даже свой любимый меч хозяин ни разу не взял в руки с тех пор. Наверное, это может отпугнуть духов, которые сделают его хозяином цифер и сильным человеком.

Мурманцев загнал смех поглубже внутрь и перешел к делу:

— Значит, пятнадцать дней твой хозяин был в затворе и никуда не выходил?

— Не выходил. Совсем.

— А этот, Югури, когда уехал?

— Десять дней назад.

Мурманцев вынул из бумажника снимок убитого, сделанный несколько часов назад полицейским фотографом.

— Это человек тебе не знаком?

Парень присмотрелся и уверенно сказал:

— Это мертвый человек.

— Мертвый, — согласился Мурманцев. — А ты не видел его живым?

Японец замотал головой.

— Не видел.

— А вот этот?

Он сунул под нос парню вырванную по дороге сюда страницу из журнала. На ней был снимок наследника престола на торжественном приеме в Измайловском императорском дворце. Мурманцев внимательно наблюдал за лицом японца. Но в нем не было ни следа узнавания.

— Не видел, господин-сан. Я заработал деньги? — Парень покосился на трехрублевую купюру, лежащую на столе.

— Последний вопрос. Такуро Касигава. Ты знал его?

Это было имя свихнувшегося японца, который уничтожил аннигилятором ограду.

Парень кивнул.

— Такуро совсем плохой. В дурдоме живет. Арестованный. Он был… — японец подвигал бровями, — рукой Югури-сан.

— Правой рукой?

— Да, да. Третьей рукой. Он спал с ума. Так сказали.

— А ты не знаешь, из-за чего?

— Не знаю. Югури-сан сердился, когда Такуро арестовали. Очень злой ходил.

Мурманцев подвинул к нему купюру и встал.

— Благодарю, господин-сан, — поклонился японец.

— Возможно, здесь скоро будет полиция, — сказал Мурманцев. — Так что твоего хозяина непременно извлекут из затвора.

И не исключено, отправят вслед за Касигавой. Но этого он говорить не стал. Только представил себе, как обрадуется господин Хиронага появлению призываемых им духов в белых халатах.