Хуан Марторель - Сатанель. Источник зла

— Да вы все это уже знаете, монсеньор. Мнение Педро де Кастро относительно «Комментариев», заявление брата Доминго де Куэваса, акты трибунала в Вальядолиде, которые вы мне прислали, с результатами допроса Карлоса де Сесо, Педро Касальи…

— Поверьте, на сегодняшний день мы располагаем куда более полными показаниями. Связи Каррансы с реформистами Вальядолида не вызывают ни малейших сомнений и самым тщательным образом задокументированы. Известно ли вам, что когда Доминго де Рохас высказывал свои еретические суждения относительно природы чистилища, он опирался на доктрину Каррансы?

Рамирес слегка наклонил голову, продемонстрировав живую заинтересованность.

— А Кано отыскал в «Комментариях» более ста сорока высказываний еретического содержания. — Губы Вальдеса сжались в тонкую линию. — Наш славный архиепископ предоставил нам достаточно фактов, чтобы мы имели основания полагать, что его назначение было грубой ошибкой.

Доминиканец вздрогнул. Фернандо де Вальдес поставил под сомнение решение короля Филиппа.

— Разумеется, все это вскрылось значительно позднее, — уточнил инквизитор, осознав свой промах, — тем не менее, пришло время восстановить справедливость.

Диего Рамирес понял, что ему предоставляется возможность еще большего сближения с шефом и заговорщически скосил глаза в его сторону.

— В вопросах, касающихся Церкви, решения должна принимать только Церковь и никто более, — медленно произнес он, и от его слов на губах Вальдеса расцвела едва заметная улыбка. — И я хотел бы подтвердить правильность вашего суждения, монсеньор. Я располагаю двумя новыми доносами на Бартоломе де Каррансу. Речь идет о тех временах, когда он еще учился в Алкале.

Порывшись в папке, он извлек несколько страниц и протянул их сидящему перед ним человеку.

— Как видите, в свое время эти доносы отправили в архив и по ним не были предприняты необходимые меры. Но сейчас они подтверждают определенные наклонности в природе нашего архиепископа. Как вы можете убедиться, однажды он позволил себе поставить под сомнение компетентность папы, а в другой раз усомнился в таинстве исповеди. И все это будучи студентом!

— Это необычайно интересно! — Глаза инквизитора возбужденно заблестели и впились в документы. — Сведения, которые опровергают теорию о том, что Карранса страдает от преходящей хвори, подхваченной им во время пребывания в Нидерландах.

Он дочитал бумаги и энергичным жестом вернул их Рамиресу.

— Завтра я возвращаюсь в Вальядолид, хотя по дороге мне предстоят кое-какие остановки. Подготовьте копии этих донесений и остальных собранных вами документов, которыми я еще не располагаю. Я заберу эти копии с собой. — Он откинулся на спинку кресла и заговорил уже тише, как будто обращаясь к себе самому. — Как только попаду в столицу, я позабочусь о том, чтобы папа дал инквизиции полномочия принимать меры к епископам и архиепископам.

Спускаясь по узкой лестнице в подземелье, Диего Рамирес вспоминал этот разговор, состоявшийся в начале ноября прошлого года. С тех пор Фернандо Вальдес продемонстрировал свою способность действовать и доказал, что Испания и инквизиция имеют влияние при папском дворе. В январе 1559 года Павел IV разослал бреве, в котором наделял инквизицию соответствующими правами. Однако в своем послании он, заботясь об авторитете папы, оставил за Римом право ареста и суда над обвиняемым инквизицией епископом.

О существовании этого бреве знали лишь приближенные к великому инквизитору. Даже Рамирес услышал о нем, когда архиепископ Толедский окончательно запутался в раскинутых на него сетях.

Когда папский документ прибыл в Испанию (а произошло это лишь в первых числах апреля), события набирали скорость. 6 мая верховный суд выдал ордер на арест Бартоломе де Каррансы на основании «тех мнений, которые он высказывал как вслух, так и письменно, а также за насаждение лютеранской ереси в церковную догму».

Филиппу II пришлось иметь дело со свершившимся фактом. Он не мог защитить Каррансу, не уронив авторитета инквизиции. Если он и испытывал какие-то угрызения совести, папское бреве заставило их умолкнуть.

26 июня 1559 года Филипп II санкционировал возбуждение дела на основании обвинения в ереси и арест Бартоломе де Каррансы и Миранды. Речь шла о человеке, которого чуть больше года назад король сам назначил архиепископом Толедским и примасом Испании.

Диего Рамирес достиг подножия лестницы. Последний пролет он преодолевал медленно и очень осторожно, потому что ведущие в подземелье ступени были неровными и плохо освещенными. Лишь один факел в середине крутой лестницы освещал весь спуск, да еще один горел на стене в начале темного коридора, делающего крутой поворот.

Даже в конце августа здесь, внизу, царил холод. Перепад температур на верхних этажах дворца и в подвале ошеломлял. Но доминиканец этого не замечал. Он обратил внимание лишь на запах, которым было пропитано все вокруг. Он шумно втянул носом смесь затхлой сырости и разлагающейся органики: мочи и пота, экскрементов и нечистот. Это зловоние было результатом унижений и издевательств над множеством человеческих существ.

Но доминиканцу этот смрад доставлял неимоверное удовольствие. Всякий раз, спускаясь в подземелье, он останавливался, чтобы потешить свое обоняние. Он раздувал крылья носа и делал несколько глубоких вдохов, зная, что скоро принюхается и перестанет воспринимать вонь, поэтому спешил насладиться и запечатлеть ее в своей памяти.

Оставаясь один в своей спальне, он мастурбировал и представлял себе обнаженные мужские тела, распростертые на пыточной скамье. В такие моменты к нему возвращался смрад подземелья, и он ощущал его так же явственно, как и сейчас в этом темном коридоре у подножия лестницы. Инквизитор ненавидел свою слабость, сближавшую его с человеческими существами, которых он презирал всей душой. Ему передал ее семинарист, телом которого завладело существо. Она досталась ему вместе с его юношеской силой и энергией. Рамирес презирал бывшего владельца тела, но за долгие годы не предпринял ни единой попытки избавиться от этого порока…

Он продолжил свой путь по коридору и за очередным поворотом оказался в комнате охраны — небольшом помещении, где в спертом воздухе пахло дымом от пяти закрепленных на стенах факелов.

Один солдат спал в углу, а еще четверо играли в карты за столом, расположенным под факелом. Один из караульных увидел доминиканца и вскочил.

— Ваше сиятельство, — почтительно склонив голову, начал он. Эта неприкрытая лесть оставила Рамиреса равнодушным, хотя он нуждался в уважении со стороны этих людей. — Дон Альвар уже ожидает вас в зале. Все готово. Позовите меня, когда я вам понадоблюсь.