Сергей Пономаренко - Кассандра

«Но можно только гадать, чью тень и для чего художник на ней изобразил», — вздохнул он. Вспомнил, что, рассматривая эту картину в первый раз, за ее исключительную серость забраковал, решил не выставлять на продажу и взял, только чтобы не разбивать коллекцию.

— Вот это да! — раздался веселый возглас Богданы — она вошла в комнату, неся в руке костяную заколку. — Думала устроить тебе скандал: почему это ты таскаешь у себя в кармане женские заколки! А потом узнала свою, которая несколько дней назад куда-то запропастилась.

— Ты уверена, что это твоя заколка? — спросил Леонид и почувствовал, что в горле пересохло.

— А чья еще может быть у тебя в кармане? Моя! Вот, посмотри — небольшой брачок в ее замке. Моя, точно моя. А почему ты так побледнел?

— Эта заколка была найдена в постели мертвого Стаса. С этой женщиной он перед смертью трахался! В ту ночь, когда я оказался закрытым в подвале, я тебе звонил на мобильный и на домашний, но ты не отвечала. Ты была у Стаса, когда я находился в подвале?!

Богдана испугалась, сжалась, растерялась, стала маленькой и совсем несимпатичной. Она пыталась оправдаться: кто-то похитил заколку, подбросил в постель Стаса, чтобы навести на нее подозрение.

— Так почему тогда этот некто не подбросил следствию информацию, кому эта заколка принадлежит?! Для чего тогда ему это было нужно? Никакой логики в действиях! — возразил Леонид.

Богдана начала лихорадочно выдвигать другие версии, но Леонид ее уже не слушал. Он видел по ее глазам, что она неумело, краснея, врет, и она сдалась.

— В тот вечер ты позвонил, сказал, что ждешь его дома и останешься ночевать, но вскоре позвонил пьяный Стас и только рассмеялся, услышав, что ты у него дома. Сказал, что ты прохлаждаешься у очередной барышни, и очень просил, чтобы я к нему приехала: мол, ему надо со мной о чем-то поговорить, о чем-то очень важном, не терпящем отлагательств. Я отказывалась, но он пообещал рассказать, кто твоя любовница, и этим выманил меня. Как только я приехала к нему, он навалился на меня, и, как я ни сопротивлялась… ну, словом, ты понял… После этого он признался мне в любви и предложил стать его женой. Я была потрясена происшедшим, но не смогла удержаться от смеха — как такая нелепость, дикая фантазия пришла ему в голову?! Он стал меня убеждать, читать стихи, посвященные мне, ссылался на некие обстоятельства, вынудившие его открыться мне. В завершение сказал: «Жизнь исключительно коротка, и это замечаешь, только когда она почти совсем ушла».

Я поинтересовалась: ему нужна жена, чтобы в старости было кому подать стакан воды? Неужели Нора не подходила для этой цели?

Стас испугался, стал допытываться, почему я заговорила о стакане воды? Из его бредовой речи я узнала, что он смертельно болен, жить ему осталось от силы полгода и он якобы видел свою смерть: заброшенный, одинокий, страдающий от жажды и испражнений, не в силах встать с постели. После этого он не может без дрожи смотреть на свою кровать, представляя будущий ужас.

В меня черт вселился, я стала над ним издеваться, интересоваться: ему нужна жена или санитарка-уборщица? Он клялся мне в любви, снова читал какие-то стихотворения, которые якобы посвятил мне, но я хотела побыстрее уйти и была очень зла на него. Я понимала, что в происшедшем отчасти сама виновата, точнее, виновата моя ревность, погнавшая на ночь глядя к пьяному Стасу. Зная, что в основном своими успехами в новом бизнесе ты обязан ему, я решила тебе ничего не рассказывать о том случае, об этом попросила и его. В утешение сказала, что девяносто девять процентов предсказаний не сбывается, и пусть он не верит цыганке, которая ему все это нагадала.

Он заплакал, заявил, что Кассандра никогда не врет, а он прошел Перекресток времен и увидел свою смерть. А сегодня из больницы получил результаты анализов, и они подтвердили диагноз — рак.

— Рак на ранних стадиях вроде как лечится, всякая там химиотерапия, — проговорил неуверенно Леонид, отличающийся крепким здоровьем и нелюбовью к медицине.

— То же самое и я ему сказала, а он только махнул рукой и снова начал клясться мне в любви, обещая, что оставшиеся ему несколько месяцев для меня будут сказкой, просил, чтобы я не волновалась, мне не придется за ним ухаживать — он уйдет из жизни раньше, чем станет неспособным сам себя обслуживать.

— А ты?

— Обозвала его дураком и убежала. Он догнал меня уже во дворе, признался, что обманул меня — ты все это время находился в подвале по соседству. Говорил, что ты очень хороший человек, только иногда ведешь себя как дерьмо. Извини, это были его слова на прощание. Пожелал нам жить счастливо. Вот и все. В это время в подъезд вошла какая-то девушка. Увидев ее, Стас заволновался, посадил меня в такси и сказал, чтобы я не переживала — ты все равно доберешься домой позже меня. Эта девушка твоя любовница?

— Слишком складная история, чтобы полностью быть правдой, — криво усмехнулся Леонид. — Единственное, у меня отпали все сомнения в том, что это было самоубийство. Узнать бы заключение судмедэкспертизы: в самом деле Стас был так безнадежен, как считал? Ведь следователь даже не упомянул, что у него был рак, а экспертиза должна была это выявить.

— Да, конечно, должна была, — с жаром заговорила Богдана, но под испепеляющим взглядом Леонида умолкла.

— Я ухожу — возможно, меня не будет несколько дней, — сухо сообщил Леонид и стал одеваться.

— Я уже в ванную воды набрала… — растерянно сказала Богдана и зло добавила: — Да, я стерва, переспала разок с твоим лучшим другом, но это было в отместку за твои постоянные любовные приключения! И если вести счет, то количество твоих похождений превосходит мои во много раз. Стас мертв, и никто нам не мешает начать новую жизнь, ведь у нас дети…

— Все, я пошел — не уверен, что у меня в ближайшие дни будет возможность даже позвонить, — произнес Леонид, собравшись и выходя в коридор.

— Ну и катись к своим шлюхам! — крикнула Богдана и громко хлопнула дверью гостиной.

Леонид вышел на улицу, остановился, не зная, куда направиться и где жить в ближайшие дни. Его решение было продиктовано не разумом, не обидой. Как ни странно, он ничего не почувствовал, узнав об измене жены и предательстве друга, словно все это касалось не его, а кого-то другого, он лишь наблюдал со стороны. Его мир, который еще несколько дней тому назад был целостным, в одно мгновение треснул и мог, не ровен час, развалиться. На перекрестке он направился к пешеходному переходу, чтобы попасть к своему автомобилю, припаркованному на противоположной стороне улицы.

Зазвонил мобильный, и Леонид увидел, что это следователь вновь хочет с ним пообщаться.

— Леонид Григорьевич, ты извини, но я малость поспешил, не знаю, что на меня нашло, — ты мне заколку верни. Пока дело не сдано в архив, я не имел права ее отдавать.