Сергей Пономаренко - Кассандра

— Коллекция уничтожена — ее сожгли.

— Вы уверены? Может, сохранилась, какая-нибудь картина?

Тут я вспомнил о картине, которую подарил Мари. С ней я перестал встречаться, как только призрак Эльвиры появился в моих сновидениях. А память услужливо подсказала, что именно в картине «Жук, терзающий девушку» была использована кровь Эльвиры. «Не может быть! Мари? Зачем ей это надо? А если не она, то кто? Ведь картина находится у нее».

— Судя по затянувшейся паузе, вы вспомнили, что сохранилась картина из коллекции, — ободряюще улыбнулась Есфирь. — И, похоже, знаете, где ее найти. Уничтожьте картину — вы освободитесь от суккуба.

— Но вы же видите, в каком я состоянии? Я по квартире еле передвигаюсь, а куда-то идти… Может, ваш помощник это сделает? — Я отыскал глазами мужчину, который продолжал сидеть с безучастным видом, словно его это не касалось.

— Нет, мы решением подобных вопросов не занимаемся — в таких случаях много скользких моментов, проблем с законом. Но я могу вам немного помочь… — Есфирь вытащила из сумочки небольшой пузырек. — Благодаря ему вы обретете силы на некоторое время, не более чем на два-три часа, после чего почувствуете себя еще хуже, чем сейчас. Это не волшебное зелье, а специальный препарат, который применяется спецслужбами при выполнении заданий, требующих особой силы и выносливости. Большýю дозу боюсь вам давать — ваше сердце может не выдержать. Это ваш шанс найти картину и уничтожить. Ничего другого не могу предложить. Извините, нам пора. Седрах, идемте.

Есфирь со своим молчаливым помощником Седрахом, который в ее отсутствие, насколько я помнил, был более разговорчив, удалилась из квартиры, оставив меня одного с пузырьком в руке.

Особо раздумывать мне не приходилось — требовалось попасть в квартиру Мари и уничтожить картину. Я принял препарат и прилег, но уже через несколько минут почувствовал себя значительно лучше. Позвонил Мари на домашний номер телефона.

— Леонид?! — удивилась она.

— Да, я — а что здесь странного?

— Ты говорил, что заболел.

— Но это было довольно давно, а больные имеют свойство выздоравливать. Я выздоровел и хочу с тобой увидеться. Через полчаса буду у тебя!

— Может, в другой раз?

— Нет, сейчас и только сейчас — я так соскучился! Дай возможность хоть увидеть тебя. Я ненадолго — есть масса дел, которые надо разгребать, запустил из-за болезни.

Я быстро оделся, выглянул в окно — шел осенний дождик. Надел куртку, а под нее спрятал топорик для разделки мяса — он показался мне более солидным оружием, чем кухонный нож.

Дверь открыла Мари, на ней был новый шелковый халат.

— Боже мой, как ты изменился! — огорченно воскликнула она, увидев мое лицо, которое от приема препарата лучше не стало. — У тебя вид совсем больной — тебе надо немедленно в постель, а не наносить визиты!

«В ее голосе слышится неподдельное участие — неужели Есфирь ошиблась и отправила меня по ложному следу?»

— Мне можно войти? — произнес я и оказался в прихожей.

Картина, как мне помнилось, должна была находиться на втором уровне — там Мари собиралась ее повесить после ремонта.

— Как ремонт второго уровня? — поинтересовался я, пройдя мимо двери гостиной и направляясь к лестнице, ведущей наверх.

— Ремонт — это состояние души, он никогда не кончается, — весело рассмеялась она. — Еще очень много предстоит сделать.

«Неужели можно так весело и беззаботно смеяться, задумав совершить черное дело?»

Я ступил на лестницу — времени у меня было в обрез, пусть Мари меня извинит.

— Куда ты? Там полный беспорядок! Лучше посидим в гостиной, выпьем кофе, коньяку. — Легкая тень беспокойства мелькнула на ее лице.

— Хочу еще раз полюбоваться картиной Смертолюбова, — на ходу сообщил я, быстро поднимаясь по лестнице.

«Надеюсь, полюбоваться в последний раз».

— Ее здесь нет — я отдала ее на реставрацию. Немедленно спускайся — я не хочу, чтобы ты там увидел беспорядок! — Ее голос перешел в крик, но я уже был наверху.

— Что там реставрировать — она же свежая, — рассмеялся я, начав обход помещений второго уровня.

Судя по состоянию комнат, ремонт уже был закончен, не хватало только мебели, но картины я нигде не увидел.

— Где картина? — грозно крикнул ей сверху.

— Я ее продала — мне надоело смотреть на этот ужас, а деньги были нужны на ремонт. Извини, ведь это твой подарок, — попыталась она обмануть меня.

Я вытащил из-под куртки топорик и стал спускаться вниз. Взвизгнув от страха, она скрылась в спальне и щелкнула дверным замком.

— Где картина?! — крикнул я и стал бить кулаком в деревянную дверь. — Не обманывай — она у тебя! Если нет, то отправишься со мной к тому, у кого она находится!

— Я тебя боюсь! Ты сумасшедший!

— А каким я должен быть после стольких ночей, проведенных с суккубом?! — уже не пытаясь ничего скрывать, продолжал кричать я. — Открывай, иначе я выломаю дверь!

— Картины у меня нет!

— Врешь! — И я начал в бешенстве рубить дверь топориком, но она оказалась крепкой и плохо поддавалась. — Лучше добром отдай картину! — заревел я и, подскочив к большой напольной фарфоровой вазе с китайскими узорами, одним ударом превратил ее в осколки.

Я орал ругательства, рубил дверь, иногда от избытка энергии крушил мебель в холле. Когда в двери образовался пролом и я увидел забившуюся в угол перепуганную Мари, мне на голову свалилось что-то очень тяжелое, отключив сознание.

Пришел в себя лежащим на полу со связанными за спиной руками. В квартире было много народу: милиция, люди в белых халатах. Слышался голос Мари, рассказывающей, как я в припадке сумасшествия пытался ее убить топором.

— Переоденьте мальчика, — приказал толстый мужчина в халате, очевидно, врач.

Крепкие санитары развязали мне руки и надели смирительную рубашку, завязав ее рукава у меня на груди.

— Пошли с нами, — сказал санитар и больно стукнул меня кулаком в бок.

Я чувствовал, что препарат начинает терять свою силу. Когда садился в микроавтобус «скорой помощи», то увидел в толпе ухмыляющуюся физиономию администратора из крематория.

— Вон он — держите его! — закричал я. — Он преступник! Он убийца! Он все время скрывался в потайной комнате у Мари! Это он стукнул меня, когда я уже почти добрался до этой сучки!

Меня, орущего, затолкали в автомобиль, в толпе слышался смех. Я прижался к окну лицом, расплющив нос, и глядя на его наглую, торжествующую физиономию, прочитал по губам:

— Передай привет Эльвире!

Застонав, я отвернулся от окна — сомнений не было: теперь я точно мертвец! Представив, как этой ночью вновь буду заниматься любовью с Эльвирой, я потерял сознание.

Наваждение прошло, и Леонид вернулся с Перекрестка времен, где увидел свое ближайшее будущее, которое ему не внушило оптимизма.