Сергей Пономаренко - Миссия Девы

Анастасия Ивановна и Наденька встретили их радушно и разместили у себя — они снимали четырехкомнатную квартиру на Малоподвальной.

— Здесь такое творится, но, слава Богу, у нас значительно спокойнее, чем в Петрограде и Москве, по крайней мере не стреляют. Спорят до хрипоты, чуть за чубы друг друга не таскают, но относительно тихо — разве что иногда по ночам шалят да солдаты, возвращающиеся с фронта, временами безобразничают на окраинах или возле вокзала. А в Питере стреляют, дома и даже фамильные ценности реквизируют, за бывшими приближенными ко двору охоту устроили. А здесь оперетку играют — создали свое, «гайдамацкое», войско, нарядили вояк в средневековую одежду — жупаны и шлыки на папахах, кривые сабли, — рассказывала Анастасия Ивановна. — Мне это напоминает кастрюлю с кипящей водой — шипит, крышку поднимает, а как с огня снимешь — то и успокоится. Перетерпеть надо.

— Дай Бог! — Мария вздохнула.

— Как славно, что вы приехали! Мне так скучно было! — воскликнула неугомонная Наденька. — Расскажешь мне про войну, про фронт, Мари?

— Наденька, там нет ничего интересного — грязь и кровь. В лазаретах полно не только раненых, но и больных.

— Мы недельку побудем, пока Мария окрепнет, и поедем дальше, — сообщил Иннокентий.

Но неделька растянулась на долгие месяцы, и происходящее уже не напоминало дешевую оперетку, как казалось обывателям вначале. Подошедшие войска бывшего подполковника царской армии Муравьева, командующего теперь войсками большевиков, пятого февраля начали обстрел Киева артиллерией с Левого берега Днепра и Куреневки, вызвав панику и разрушения в городе, пожары. Через четыре дня войска Центральной Рады вместе с несколькими министрами правительства тайно покинули город. Установился новый режим, большевики действовали жестко и беспощадно. Началась охота на офицеров, в Царском саду расстреляли их несколько тысяч, а также бывших «гайдамаков», которых узнавали по сбритым чубам и «оселедцям», оставившим светлые пятна на головах.

Весь этот период Иннокентий не покидал квартиру, при каждом постороннем шуме хватался за браунинг, а домочадцы жили в страхе за его и свои жизни. Мария и Наденька стали работать в городской больнице, так как цены неуклонно ползли вверх. Анастасия Ивановна занялась репетиторством — давала уроки английского, французского и немецкого языков. Иннокентий чувствовал себя будто в тюрьме, находясь целыми днями в опостылевшей ему квартире, поскольку пообщаться удавалось только вечером, когда все возвращались домой. Несмотря на испытываемый страх, никто из жильцов четырехэтажного дома не донес на скрывающегося у соседей офицера.

Весной на смену большевикам на немецких штыках пришло правительство двадцатисемилетнего премьера Голубовича. Новая власть пыжилась показать свою самостоятельность, пока немецкий лейтенант с взводом солдат не разогнал правительство и не арестовал несколько министров в связи с делом киевского банкира еврея Доброго.

На Хлеборобском конгрессе был избран гетманом Украины Павел Скоропадский, к которому от Центральной Рады перешла вся власть. Он начал формировать свое войско, где костяком должны были стать офицеры, и Иннокентий, которому надоело бездействие, поступил на службу. За это время он получил известие из Москвы от родственников — оказалось, доходные дома родителей были реквизированы большевиками, а мать и отец вместе с младшей дочкой, не ожидая дальнейшего развития событий, уехали, надеясь переправиться через границу. Но больше о них ничего не было известно. Отныне путь им в Москву был закрыт.

Ему, боевому офицеру, не так давно участвовавшему в боях с немцами, было больно смотреть, как теперь немцы чувствуют здесь себя хозяевами и устанавливают свои порядки. Правда, он должен был признать, что все время, пока он здесь находился, в городе было относительно спокойно. Гибель немецкого главнокомандующего Айхгорна в результате террористического акта его только порадовала — значит, есть люди, которые не смирились с немецкой оккупацией.

Он словно бы раздвоился — служил Скоропадскому, которого поддерживали недавние враги, оккупанты, а в душе надеялся, что все изменится, и… ничего не мог предпринять. Взрывы на Зверинце, уничтожившие вместе со складами боеприпасов Лысогорский форт, он посчитал знаком грядущих перемен и стал активнее общаться с офицерами — бывшими сослуживцами, строя с ними дальнейшие планы.

Уход немецких войск из Киева в связи с революцией в Германии и отречение гетмана Скоропадского от власти не застали его врасплох. Четырнадцатого декабря, когда в город вошел авангард армии Симона Петлюры — «сечевые стрельцы» — и была устроена охота на бывших «гетьмановцев», он с группой офицеров отправился на Дон, где формировалась Добровольческая армия. Мария осталась в Киеве.

В следующий раз он встретил Марию уже в августе 1919 года, когда его часть вошла в Киев с песней:

На прежней квартире на Малоподвальной Марии не оказалось, никто не мог подсказать, куда съехало семейство, но она сама его разыскала в тот же день, и с тех пор они не разлучались. Он служил командиром эскадрона, она — сестрой милосердия в походном госпитале.

За все годы, проведенные вместе, ему казалось, что они знают друг о друге все и нет ничего утаенного. Но у Марии все же была тайна.

В последний вечер перед отправкой на фронт, в феврале 1916 года, мама, Маргарита Владимировна, передала ей резную деревянную шкатулку и поведала сохранившиеся семейные предания о золотой маске богини Девы, хранящейся в ней.

— Мари, я отдаю тебе эту золотую маску, которую получила от деда Владимира перед его смертью, а также передаю услышанные от него истории, которые обязалась хранить в тайне. Но, по-моему, наступил тот час, когда ты должна все узнать. Власть императора пала, и это не просто смена государственного устройства — наступают совершенно новые времена, к которым мы не готовы. Нам предстоит пережить многие события, которые, возможно, перевернут всю нашу жизнь. Хотим мы этого или нет — завтра мы будем другими. Золотую маску нельзя продать, подарить, добровольно уступить кому-либо, поэтому она не является ценностью в прямом понимании этого слова, хотя сделана из золота. Она может тебя уберечь от смертельной опасности, но если ты ей поддашься — превратит в своего раба и в конце концов погубит. Я надеюсь на твое здравомыслие — сейчас ты откроешь шкатулку и увидишь ее, но пообещай, что больше без нужды не будешь на нее смотреть. Никому не рассказывай о ней, ибо этим ты можешь принести горе не только себе, но и другим людям. Анечка, твоя сестренка, остается со мной, я присмотрю за ней, а тебе даю маску как талисман, который должен тебя уберечь в кровавой мясорубке войны. Пообещай мне, что ты выполнишь все, о чем я тебя прошу!