Фрэнсис Вилсон - Замок

— Да… Нет… Не знаю! Думаю, он растерян так же, как я. Но уверена, с ним все будет в порядке. Он просто в шоке, только и всего. Неожиданное исцеление от неизлечимой болезни, медленно разрушающей тело, выведет из равновесия кого угодно. Любой на его месте повел бы себя таким образом. Но это пройдет. Подожди и убедишься сам.

Гленн промолчал, и она была ему благодарна. Это означало, что он тоже не хочет ссориться. Магда наблюдала, как туман начал медленно подниматься со дна ущелья, а солнце скрылось за вершинами гор. Приближалась ночь.

Ночь. Отец сказал, что нынче ночью Моласар очистит замок от немцев. И хотя это должно было вселить надежду, предстоящие события почему-то представлялись Магде и ужасными, и грозными. Даже Гленн, нежно обнимавший ее, не мог изгнать страх, охвативший ее.

— Вернемся в корчму, — предложила наконец девушка.

Гленн покачал головой.

— Нет. Я хочу видеть, что там происходит.

— Ну, тогда эта ночь может быть длинной.

— Да. Самой длинной из всех, — ответил Гленн, не глядя на нее. — Ночь без конца.

Магда подняла голову и увидела у него на лице выражение глубокой вины. «Что так терзает ему душу? — подумала девушка. — Почему он не хочет довериться мне и разделить со мной свое бремя?»

— Ты готов?

Куза даже не удивился. С того самого момента, как погасли последние солнечные лучи, он с нетерпением ждал появления Моласара. При звуке этого наводящего ужас голоса профессор поднялся с инвалидной коляски преисполненный благодарности за то, что в состоянии был это сделать. Весь день он только и ждал захода солнца, проклиная небесное светило за медлительность.

И вот срок настал. Сегодняшняя ночь будет его ночью, только его. Куза ждал ее. Она принадлежала ему. Никто не сможет лишить его этой ночи.

— Готов! — бодро ответил профессор, поворачиваясь к Моласару, оказавшемуся уже рядом и едва различимому при слабом пламени свечи, горевшей на столе. Лампочку на потолке Куза вывернул. При свечах он почему-то чувствовал себя гораздо лучше, чем при электрическом освещении. Более уютно. К тому же в полумраке он больше ощущал свое единство с Моласаром. — Благодаря вам я теперь в состоянии оказать помощь.

Моласар невозмутимо посмотрел на него.

— Твою болезнь вылечить легко. Будь я тогда сильней, излечил бы тебя мгновенно, а так на это ушла вся ночь.

— Но врачи не смогли бы этого сделать за всю свою жизнь! За несколько жизней!

— Ерунда! — отмахнулся Моласар. — Я обладаю силой убивать, но и могуществом исцелять. Во всем существует равновесие. Всегда.

Куза подумал, что Моласар сегодня пребывает в не свойственном ему философском настроении, однако сам профессор этой ночью был совершенно не расположен философствовать.

— И что же мы теперь будем делать?

— Ждать, — ответил Моласар. — Еще не все готово.

— Ну а потом? Что потом? — Куза с трудом сдерживал нетерпение.

Моласар приблизился к окну и долго молча смотрел на горные вершины. Наконец, прервав затянувшееся молчание, тихо начал:

— Сегодня я собираюсь доверить тебе источник моей власти. Вынесешь его из замка, найдешь в горах потайное место и спрячешь там. Смотри только, чтобы никто не отнял его у тебя.

Куза был сражен.

— Источник вашей власти? — Он судорожно рылся в памяти. — Но я никогда не слышал, чтобы нежить обладала чем-либо подобным!

— Потому что мы не хотели, чтобы кто-то об этом узнал, — пояснил Моласар, повернувшись к профессору. — Он — источник моей власти, но в то же время и самое слабое место в моей защите. Он позволяет мне существовать, но, попав не в те руки, может стать причиной моей гибели. Поэтому я всегда держу его поблизости, чтобы оберегать.

— Но что это? И где…

— Талисман, спрятанный в глубине подземелья. Ведь я собираюсь покинуть замок, но не могу оставить его здесь без присмотра или взять с собой в Германию. Поэтому я вынужден отдать его на сохранение тому, кто заслужил мое доверие.

Он подошел ближе.

Кузу бросило в дрожь под пристальным взглядом чудовища, но усилием воли он заставил себя не отводить глаз.

— Вы можете полностью довериться мне. Я найду такое место, где никто не сможет его отыскать. Клянусь!

— А ты сумеешь? — Моласар подошел еще ближе. Пламя свечи падало на его бледное лицо. — Ведь это будет самое важное задание, которое ты когда-либо получал.

— Я смогу. Теперь смогу, — сказал Куза, сжав кулаки, в которых ощущал не боль, а силу. — Никто не отнимет его у меня.

— Да и вряд ли кто-нибудь попытается. К тому же никто из ныне живущих не знает, как им воспользоваться против меня. Талисман сделан из золота и серебра, и если кто-нибудь найдет его и расплавит…

Куза заколебался.

— Знаете, ничто нельзя прятать вечно…

— А вечно и не нужно. Лишь до того момента, как я покончу с воеводой Гитлером и его свитой. Талисман должен быть в сохранности до моего возвращения. А уж потом я снова сам о нем позабочусь.

— Он будет цел! — Уверенность вновь вернулась к профессору. На несколько дней он может спрятать в этих горах все, что угодно. — Он будет дожидаться вашего возвращения. Гитлер умрет — какой это будет счастливый день! Свобода Румынии, свобода евреям. А для меня — оправдание!

— Оправдание?

— Моя дочь… Она считает, что я не должен вам доверять.

— Не очень-то мудро обсуждать наши дела с кем бы то ни было, даже с дочерью, — прищурившись, произнес Моласар.

— Она жаждет уничтожения Гитлера, как и я. Просто не может поверить в вашу искренность. К тому же на нее оказывает влияние один человек, боюсь, он стал ее любовником.

— Что еще за человек?

Кузе показалось, что Моласар вздрогнул, а его и без того бледное лицо стало еще белей.

— Я мало что о нем знаю. Его зовут Гленн, и он явно интересуется замком. Но что касается…

Внезапно Куза почувствовал, как полетел вперед, а потом вверх. В мгновение ока Моласар схватил его за пиджак и буквально оторвал от земли.

— Как он выглядит? — сквозь зубы прошипел боярин.

— Он… Он высокого роста! — пробормотал Куза, до смерти перепуганный невероятной силой ледяных рук, вцепившихся в него всего лишь в нескольких дюймах от шеи, и близостью длинных желтых клыков. — Почти такой же высокий, как вы, и…

— Волосы! Какие у него волосы?!

— Рыжие!

Резким движением Моласар отшвырнул старика так, что тот пролетел через всю комнату и с грохотом шлепнулся на пол. Из глотки Моласара вырвалось слово, и Куза сумел разобрать, несмотря на искаженный от ярости голос:

— Глэкен!

Куза прислонился к стене и замер на несколько секунд, а когда пришел в себя, к своему великому удивлению, заметил на лице Моласара страх.

«Глэкен? — думал Куза, боясь пошевелиться и произнести хоть слово. — Разве это не название тайного братства, о котором рассказал Моласар две ночи назад? Фанатики, которые преследуют его? Те самые, от которых он спрятался в замке?»