Вячеслав Денисов - Ярость Антитела

Такого отчаяния Гоша не испытывал, даже когда спускался вниз по лестнице…

«Сколько мне осталось?» — спросил он и тут же подумал: до чего?

До дна этой пропасти или до смерти?

Смотря до чего. Скоба пистолета не вечна. Как не вечен ремень. Как не вечен и сам Гоша.

Сколько ему осталось?

Где-то под ногами, невидимая, проносилась земля. Какие-то, наверное, камни, мусор, ржавое железо.

Он скользил вниз тем быстрее, чем дольше становился его полет в неизвестность. Прокатиться на тросе — полдела. Главное — успеть вовремя этот полет прервать.

— Трос слабеет… — прошептал он ватными от страха губами. Голос его слышен ему не был, но он точно представил эту фразу. Она словно была написана краской на площадке внизу, к которой приближался. — Трос слабеет… — И его обдало таким жаром от непонимания, что за секунду до того, как Гоша собирался выпустить ремень из рук, его тряхнуло в воздухе, и то мгновение, в которое он должен был устремляться вниз, остановилось…

Чувствуя, но не видя, как приближается земля, он проклял все, чем жил последние дни.

Он в полной темноте летел к земле со скоростью пикирующего ястреба без какой-либо надежды удержаться от этого падения.

Гоша, переворачиваясь в воздухе, чувствуя это по приливам крови к голове, падал.

Это прикосновение спиной — только прикосновение, а не удар, вывело из строя его сознание. Страх смерти оказался сильнее боли.

А душа, выбитая из надоевшей клетки, взметнулась вверх, покружила над хозяином, словно раздумывая, что ей делать дальше, определилась с решением и нехотя вернулась обратно. Захлопнула за собою дверь и забилась в угол, решив не общаться с хозяином до тех пор, пока не пройдет обида…

Открыв глаза и осмотревшись, насколько ему позволяла залившая глаза кровь, он даже не удивился.

Все правильно. Он лежит в какой-то яме, а над ним серый потолок. Очень похоже на могилу. Все правильно. Этим тот полет и должен был закончиться.

Единственное, что оставалось непонятным, это почему его уложили в склеп, не накрыв предварительно крышкой домовины. Ах, да… Никто же не знает, что Гоша сам себя в этот склеп уложил…

Решив больше не философствовать впустую, Гоша стал проверять, что у него вышло из повиновения помимо способности соображать.

Выяснилось, что ничего. Даже пальцы на ногах и те шевелятся.

Стерев с лица кровавые потоки, Гоша трижды пытался подняться на ноги и обрести уверенность. Трижды ничего не вышло. Участок местности, на котором он лежал, был столь сложен в своей конфигурации, что догадаться о его форме, и зачем здесь эти стены, было решительно невозможно.

И тогда он стал на ощупь двигаться вперед, пока не наткнулся на что-то, напоминающее по форме лестницу. Он сделал первый шаг. Это был шаг наверх. И еще. И еще…

Надавив, он вытолкнул тормозящую его движение вперед крышку.

В правильный прямоугольный проем он высунул голову и осмотрелся.

От обилия запахов и цвета закружилась голова. Он выбрался из люка и лег на спину. Небо над его головой из ослепительно-голубого вдруг превратилось в серое.

«Я теряю сознание», — понял Гоша и поднялся на ноги.

Ему было безразлично, куда идти. Главное, не упасть. Вот сейчас он пройдет несколько шагов. Сознание стабилизируется… И он просто ляжет и поспит.

С этими мыслями он сделал еще несколько шагов.

И вдруг что-то обрушилось на него, он почувствовал удар по лицу и, падая, подумал:

«Ну и хорошо. Наконец-то я могу заснуть…»

Первое, что он увидит перед собой, когда снова обретет способность видеть, будет лицо Левши.

— Будь я проклят… — прохрипит Гоша, понимая, что реальность снова потеряла к нему интерес…