Юлия Белова - Этот прекрасный свободный мир...

Марша Смит изучала буклеты жилищного департамента. Через пять дней она должна была покинуть резиденцию Службы адаптации и начать самостоятельную жизнь. Она уже купила необходимую на первое время одежду, а теперь выбирала, куда ей придется отнести пока что единственный чемодан. Конечно, небольшой домик с садом нравился ей больше многоквартирного дома, но Марша сомневалась, будет ли разумно потратить на этот дом почти половину врученных ей средств, и сможет ли она рассчитывать на кредит.

-- Добрый вечер, Марша.

Мужчина, вошедший в комнату, был Марше уже знаком. Его звали Томас Лонгвуд и именно он вручал ей документы гражданина. Марша отодвинула бумаги и вежливо улыбнулась.

-- Я вижу, вы серьезно готовитесь к будущей жизни, -- заметил вошедший.

-- Раз можно иначе? -- взгляд Марши был безмятежен. -- Господь покровительствует только тем, кто этого достоин. Мне бы не хотелось Его разочаровывать.

-- Я рад, Марша, что не ошибся в вас. Выслушайте меня внимательно. Полагаю, предложение, которое я вам сделаю, решит все ваши проблемы. Я не юноша, мне некогда тратить время на ухаживания, да и вы уже не девочка, чтобы пленяться рассуждениями о луне, получать открытки с сердечками и прочей чепухой. Марша, я не прошу у вас ответа прямо сейчас, подумайте о моем предложении пару дней, но я прошу вас выйти за меня замуж. У вас будет все необходимое: прекрасный дом, обеспеченная жизнь, положение в обществе. Вам почти не придется заниматься хозяйством, слава Богу, для этого есть специальные люди...

-- В ошейниках? -- уточнила Марша.

Лонгвуд улыбнулся:

-- Я рад, Марша, что вы все так хорошо понимаете. Да, те самые люди в ошейниках -- наши питомцы. Если бы не наша забота, они были бы бродягами и нищими, но мы дали им специальность, мы заботимся об их благополучии, а они в благодарность берут на себя заботы по дому. Это справедливо.

-- Пожалуй, -- согласилась Марша.

-- Ваша жизнь в качестве моей жены потребует от вас немногого -- вести дом, подарить мне наследников... Марша, я просмотрел отчеты врачей -- у вас прекрасное здоровье. Вы уже трижды рожали и врачи уверили меня, что ничто не препятствует новым родам. В нашем обществе принято, чтобы в семье было не менее трех детей. Полагаю, вас это не затруднит. Кроме того у моей жены будут некоторые светские обязанности и, конечно, благотворительность. Нет-нет, не в том смысле, что вы, должно быть, подумали, у нас нет бедных и голодных, но у нас принято оказывать поддержку тем питомцам, что получают право на самостоятельную жизнь -- ну, вы понимаете, надо научить их считать расходы, оплачивать покупки и квартиру и... прочие мелочи. Это очень модно. Как видите, брак со мной не будет для вас обременительным.

Марша задумчиво смотрела на Томаса Лонгвуда и думала, что для счастья ей надо немногое -- дом, сад и кухню, детей и мужа, которого она могла бы встречать собственноручно приготовленным печеньем. Все это Томас Лонгвуд мог ей дать, к тому же у этого человека был внимательный взгляд, приятный голос и от него хорошо пахло.

-- Я согласна, -- сказала Марша.

-- Подумать о моем предложении? -- уточнил Лонгвуд.

-- Я согласна выйти за вас замуж, -- ответила молодая женщина. -- Уверена, наш брак будет удачным.

-- В таком случае, Марша, через месяц вы станете моей женой, а пока я улажу необходимые формальности.

Молодая женщина посмотрела вслед будущему супругу и затем аккуратно выбросила в мусорную корзину буклеты, рекламирующие жилье в многоквартирных домах.

Эллис Дженкинс читала письмо Лонгвуда, в котором он уверял, будто за два месяца пребывания в питомнике ее новый подопечный слегка пообтесался, и размышляла, каким же тот был до питомника. Бедная невнятная речь, идиотские смешки и шмыганье носом, непонятные словечки и дикие рассказы. Свирепая Эллис не могла понять, что забавного находил подросток в швырянии камнями в проносившиеся мимо машины, или в решение замотать автомобиль директора школы в туалетную бумагу. О последней проделке мальчишка рассказывал взахлеб, то и дело брызгая слюной. Если б подопечный начал еще и пускать пузыри, Эллис точно б не удержалась и наградила мальчишку подзатыльником.

Отчет преподавателей питомника о познаниях юного попаданца, точнее, об их отсутствии, также ужасал. Хотя они отмечали, что у питомца Фрэнка Хартинга наличествую способности, особенно к технике, означенный Фрэнк Хартинг признавался практически неграмотным и педагогически запущенным. Оставалось признать, что из оставленного мира нельзя ждать ничего хорошего, но Эллис не спешила с подобными выводами. В конце концов, Томас Лонгвуд показал ей лишь одного необразованного попаданца, но один не означал, что таковы все. Эллис подумала, что хотя слова Лонгвуда и казались разумными, но это был лишь один взгляд на проблему. Альтернативный взгляд мог обеспечить "дискобол", если он, конечно, еще способен был думать. Эллис не запомнила лица питомца ни в ролике, ни на смотринах, но в ее память намертво впечатались два разных образа -- веселый молодой мужчина на палубе яхты, должно быть, слегка пьяный, швырявший за борт бутылку шампанского, и образцово покорный питомец, тупо выполнявший любой приказ. Контраст вызывал у Эллис почти физическую дурноту, и она подумала, что если этот попаданец и правда был опасен, достойнее было ликвидировать его, чем превращать в механическую куклу. И все же, если от дрессуры Лонгвуда "дискобол" не окончательно отупел, он мог рассказать гораздо больше, чем пятнадцатилетний мальчишка.

На аукцион Эллис явилась, так ничего и не решив, и пока питомцы один за другим поднимались на помост, размышляла, действительно ли ей так уж нужен продемонстрированный Лонгвудом попаданец. Первый муж купил давешнего любимца за десять тысяч долларов, и Эллис в потрясении заломила бровь. Конечно, она знала, что старый Дженкинс разве что не охотится на попаданцев, но десять тысяч долларов за бесполезного любимца -- это было слишком! Впрочем, воспоминание о хобби бывшего мужа натолкнуло Эллис на весьма здравую мысль. За последние десять лет Дженкинс должен был накопить немало сведений об оставленном мире и наверняка знал, действительно ли попаданцы представляют какую-либо опасность. Бывший муж никогда не отказывался дать Эллис дельный совет и если он до сих пор ничего не говорил о своих приобретениях и связанных с ними тревогах, возможно, страхи Лонгвуда были изрядно преувеличены.

Аукционист говорил и говорил, очаровывал зал, сыпал шутками, среди покупателей время от времени проносился смех, а сенатор размышляла, что в ближайший месяц вряд ли стоит беспокоить первого мужа.

-- Продано! -- стук молотка вырвал Эллис из пучины размышлений, и сенатор с досадой увидела, как "дискобола" свели с помоста. Оставалось ждать обещанного отчета Службы адаптации и искать предлог для визита к бывшему мужу. Эллис Дженкинс случалось допускать ошибки, но она всегда старалась их исправлять.