Равиль Шагиев - Кутинаида Том 1 Воспламенённые воспоминания

Было очень тихо. Зимнем воскресным утром никого не наблюдалось на улице. На земле блестел белый мокренький снег, а Ира - ей тогда было лет десять от силы, - беззаботно бегала и лепила комки из снега, естественно для того чтобы слепить потом снеговика, а папа помогал ей. Она как будто кружила в медленном танце, собирая слипающиеся комки снега, все больше и больше, до того момента когда они становились большими пребольшими.

Наконец когда второй комок снега был слеплен, Ира чуть отошла в сторону и ласково игриво попросила положить милого папочку второй комок на первый, тем самым начиная лепить снеговика. И когда он это делал, она откинула голову назад, небо чистое ни облачка, и взглянула вдаль, далеко-далеко отмечая странную манящую для нее притягательность исчезающего силуэта луны. Потом она с улыбкой повернулась к папе, когда тот практически закинул комок и пробормотала: "Получается, получается!", - у Александра сразу же стало как то тепло на душе и теплее телу.

И теперь Ира приступила к последнему кусочку тела снеговика - круглой голове. Она с чувствами радости слепила небольшой комочек снежка у себя в руках, а затем принялась раскатывать по земле в мокром снеге, валяя туда-сюда, из одной стороны в другую, и вот голова оказалась готова. Папа поставил голову на туловище, глубоко вздохнул и произнес: "А теперь остался лишь один маленький штришок, вернее несколько милая!" - глаза и голова скатились вниз на рядом стоящую Иру и наблюдающую за процессом, а левая рука полезла в карман зимней серой куртки и достала от туда две большие пуговицы и кривую оранжевую морковку. "Вот так" - произнес Александр, ставя пуговицы на голову, симметрично друг к другу, а морковь пониже, там, где должен быть нос. Рот и руки сделал из веток дерева.

Снеговик был полностью завершен. Оба - отец и дочь, - стояли чуть в стороне и наблюдали за своим творением из снега, пуговиц, моркови и нескольких веток и никак не могли налюбоваться на картину представленную взору. А снеговик сверкал в лучах солнца и медленно-тягуче таял.

- Папа, а дед мороз будет доволен? - спросила девочка, ей и невдомек что того не существует. На то она и ребенок и должен же быть у нее хоть раз в году настоящий детский феерический праздник.

- Я уверен ему понравится! - с нотками лжи выговорил он.

На первый взгляд ребенок самое лучшее и сокровенное для любых родителей, неважно кто они. Вот и тогда единственный лучик надежды для Александра, то, что заставляло его жить все прошедшее время, несмотря на мысли о самоубийстве.

Вот она - та радость, о который все последующие года вспоминал Александр, и каждый раз от этих размышлений он немножко улыбался, совсем капельку и щеки его внутри слегка покалывали.

- Я задал вам вопрос. - Наконец какой-то голос вырвал его из воспоминаний.

- Есть. Моя дочь. Милая Ира. - Не знаю, почему он сказал это, ведь он не доверял новому собеседнику, но все-таки сделал.

- Понятно. У меня тоже есть тот, ради кого мне остается жить. Нет... - незнакомец задумался на секунду - нужно жить и не оглядываться на прошлое.

- Похоже на кино. Ужастик или триллер, что-то типа того. Не знаю, но очень похоже. Как все бессмысленно! - он поник головой вниз. - Я что-то знаю об этом месте, но что именно никак не могу вспомнить. Как будто мне отрезали часть мозга и выкинули в помойное ведро, - и голова поднялась, и глаза заглянули в глаза Вернону. - Я хочу спросить у вас, из-за чего вы все-таки попали сюда?

- Мы все из-за чего-то страдаем, не так ли?! - незнакомец произнес это игриво и в тоже время властно, словно он контролировал весь разговор, а оно так и было. - Вы видели когда-нибудь, что-то запретное Саша?

- Возможно. Но какое отношение это имеет к вам?

- Самое прямое. Я видел то, чего не стоило видеть и поэтому я, наверное, здесь. - И спустя мгновение добавил, - в этом чертовом адском месте. Похоже, это и есть адский мир, каким я представлял его себе все эти годы. Не знаю, но я чувствую, что оно так и есть. Точно! Ни тебе огня, раскаленной лавы, - он так вошел во вкус о разговоре на тему ада, что казалось останавливать его бессмысленно и не разумно, - ни бесов и чертов контролирующих процесс твоих страданий за греха совершенные при жизни. Но что самое главное, - Вернон впал в пиковую точку наслаждения процессом, - этого гребаного Сатаны, Дьявола или как его еще там называют! Всего этого тут нет, и я страдаю в моем кошмаре от одиночества. Значит, так хочет она.

Они шли медленно, очень медленно и Александр вспомнил, что сам видел за последние несколько часов: Странное ужасающе зловонное существо с деревянной корягой вместо рук, к тому же с которого свисали куски тухлого мяса. Дыра в школе, приведшая его в какое-то метро, а там он повстречал первого человека в поселке, и она была женщиной. Считавшей что метро - всего лишь ее сон и поскорей бы ей проснуться от кошмара. Да, так думала она из-за каких-то собак за углом, не понятно только каким. Затем восприятие реальности показалось ему не совсем нормальным, и он стал считать этот мир сном. И наконец, девушка Алла, похожая до мельчайших деталей красивого тела на Анну. Туповатым носом, острыми как бритва немного оттопыренными ушами, длинным ртом, выпуклыми розовыми губами в которых он не раз касался своим языком, карими глазами, полными невинности и сострадания, утонченной талии подчеркивающей все прелести тела, гениталий, второго размера груди. Конечно, можно долго обсуждать схожесть образов, но он все это видел своими глазами, и все было реальностью - его жена словно вернулась из мертвых, но это было не так. С первыми словами девушки об отрицании того факта его фантазии рассыпались вдребезги, она не та кем считал он ее. И о боже! Дети, младенческие дети лет, наверное, шести или меньше - Дети тьмы, с обгорелой кожей, с оторванными конечностями, с красными горящими глазами, вопящими то ли от ужаса смерти, то ли от нахождения живой неизведанной плоти, и идущими к своей добыче, а все для того чтобы оторвать кусок мяса, съесть и вновь стать живыми. Там в толпе их он и потерял Аллу, сейчас он не знал, жива ли она или все же мертва и валяется где-то на улицах поселка, а может быть, ее разорвали на тысячи кусочков мяса дети тьмы.

- Теперь мне суждено быть вечность в этом кошмаре, продолжающемся ровно до того момента... пока я не спячу и не сойду с ума от всего этого мира. Тогда будет плевать на все, даже на мое тело, мою жизнь и, наверное, страх, - будто бы задаваясь вопросом самому себе, проговорил собеседник, - неиссякаемый бесконечный льющийся потоками крови страх. Это как бесконечная игра. И конца ей не будет никогда.