Кристофер Пайк - Последний вампир. Черная кровь. Красные кости

— Я никогда не видела Энди при солнечном свете, и это не только потому, что он работал в ночную смену. Он чувствителен к солнцу, как и положено вампиру. Но он не чистокровный вампир.

— Энди рассказывал о своей сверхсекретной работе — рассказывал мне, совершенно незнакомому человеку. Мне почти не пришлось ничего из него вытягивать. Он расставил все намеки на неудовлетворенность работой: мало платят, тоталитарный босс, неудобное расписание. Он провел меня самым коварным образом — подсунув все необходимое, чтобы, как я рассчитывала, провести его.

— Он сопротивлялся, когда я просила его помочь мне пробраться на базу. Он разыграл целую сцену. Но странным был сам факт того, что он все же помог мне, причем мне не пришлось манипулировать его сознанием.

— У Энди была модель вампирской ДНК, изготовленная Артуро. Я проглядела это, решив, что он уже изучал другого вампира и взломал генетический код. Проблема в том, что никакого другого вампира не было. Я уничтожила всех ублюдков Эдди. В руках у правительства один лишь Джоэл.

«Потому что, видишь ли, он не был человеком. Он был рыбой и всегда был рыбой. Будучи большой рыбой, он мог есть только рыбу поменьше».

В моем сне Кришна пытался втолковать мне, что спрятанная правда — это самая очевидная правда.

Энди смог сконструировать модель Артуро, потому что он и есть Артуро!

Зачем он выставил мне ее напоказ? Несомненно, чтобы раздразнить меня.

Я открываю глаза.

— Черт, — шепчу я.

Джоэл смотрит на меня. Я разорвала его цепи; он больше не пришпилен к стене и может спокойно лежать и отдыхать. Но цепи свое дело сделали. Если бы Джоэл был у двери, мне бы не пришлось входить в клетку. Я проверила прочность стен. Охранник был прав — их не возьмет и ядерная бомба.

Стены камеры металлические, ровного белого цвета. Камера квадратная — шесть на шесть метров. К одной стене прикручен унитаз без сиденья, к другой — узкая кровать. Джоэл лежит на тонком матраце.

— Все мы совершаем ошибки, — говорит он.

— Некоторые допускают их больше, чем другие.

— Я благодарен тебе за попытку спасти меня. Надо было оставить меня умирать, когда Эдди вскрыл мне вены.

— Может быть, ты прав. Но в этом случае я была бы лишена удовольствия составить тебе сейчас компанию. — Я делаю паузу. — Как ты себя чувствуешь?

Первое, что я сделала после того, как попала в плен, еще перед тем как сесть и клясть себя, это дала Джоэлу выпить пол–литра своей крови. Вливание сняло самые тяжелые симптомы, но он все равно выглядит слабым. Но я не настроена давать ему больше питания. Мы оба знаем, что я должна быть в полной силе, если мы хотим вырваться отсюда.

— Нормально, — говорит он. — Лучше, чем во все последние дни.

Я придвигаюсь и сжимаю его ладонь.

— Должно быть, тебе крепко досталось. Тебя исследовали до самого нутра?

— Точнее не скажешь. — Он показывает на экран. Я ничего не говорила ему об Артуро. — Я так понимаю, что это старый друг?

Я знаю, что каждое наше слово записывается. Я не знаю, что может и что будет использовано против меня в суде. Но я знаю, что не имею права хранить молчание. Интересно, будут ли меня пытать, чтобы выведать сведения. Это была бы пустая трата времени. Я сомневаюсь, что мне позволят созвониться с адвокатом.

— Это давняя история, — только и говорю я.

— Как Вегас?

— Отлично. Выиграла в кости кучу денег.

— Здорово. Где остановилась?

— В «Мираже». — Я вздыхаю. — Прости, Джоэл. Мы не должны были здесь оказаться. Я все испортила.

— Не суди себя слишком строго. В конце концов, ты остановила Эдди.

— Да. Но при этом создала такую ситуацию, что может появиться тысяча Эдди. — Я вдруг повышаю голос и кричу в монитор: — Ты слышал это, Артуро? Тысяча неуправляемых Ральфов! Ты хочешь этого? — Мой голос гаснет до шепота: — Вот что ты получишь.

Я не рассчитываю получить ответ на эту вспышку, но через минуту монитор загорается. Артуро один, он сидит за столом в комнате охраны. Прямо за углом, как они говорят.

— Сита, — говорит он. — None oho mai pensato che ti avrei rivista.

«Не думал, что когда–нибудь увижу тебя снова».

— Я тоже, — бормочу я.

— Тебе удобно? — спрашивает он, легко меняя язык. При желании он говорит совсем без акцента. Он, должно быть, долго жил в Америке.

— В клетке не может быть удобно. — Я делаю паузу. — А тебе удобно?

Он разводит ладони. Я помню, какие у него были большие ладони. Неожиданно я многое о нем вспоминаю: теплоту его серых глаз, сильную линию подбородка. Как я могла не узнать его? Причины очевидны. Когда мы виделись в последний раз, ему исполнилось двадцать пять лет. И все же, несмотря на превращение, с тех пор он постарел еще на двадцать пять. Возможно, потому что на самом деле прошло семьсот лет.

Но это все глупости. Я не узнала его по двум веским причинам: я знала, что он не может оказаться в нашем времени, поэтому даже не задумывалась; а у Энди, которого я обхаживала, не было души Артуро, которого я когда–то любила. Этот человек, глядящий на меня сверху… я едва знаю его, а ведь я много месяцев спала с ним.

— А что, по–твоему, я должен был делать? — отвечает он. — Тебя нужно было остановить.

Мой голос полон презрения.

— Остановить в чем?

— В Лос–Анджелесе прошла серия жестоких убийств. Я знал, что это сделала ты.

— Ты знал, что не я! Ты знал, что это сделал какой–то другой вампир! Не начинай наш первый разговор за семьсот лет со лжи. Тебе известно, что я никогда не убивала ради удовольствия.

Мой гнев заставляет его отступить.

— Извини. Правильнее сказать, я знал, что ты косвенно вовлечена. — Он делает паузу. — Кто совершал убийства?

Я забываю о своем решении рассказывать как можно меньше. В любом случае, мои сведения им не помогут. Важна только моя кровь.

— Убивать начал вампир–психопат по имени Эдди Фендер. Лос–анджелесская полиция и ФБР делали все возможное, чтобы остановить его. Но в итоге убийства остановила я. И что я за это получила? Медаль? За мной погналась вся полиция.

— Ты убила больше двадцати полицейских.

— Потому что они пытались убить меня! Злодей здесь не я, а ты и те, с кем ты связался. — Я делаю паузу и немного успокаиваюсь: — Почему ты оказался с ними?

— Я могу помочь им. Они могут помочь мне. У нас есть здесь свои интересы. Разве не так формируется большинство партнерских отношений?

— Так делают те, кто преследуют эгоистичные цели. Но я не помню, чтобы ты когда–нибудь был эгоистичным. Почему ты работаешь на американскую военную машину?

— Теперь–то ты должна понять. Мне нужно завершить мои опыты.

Я смеюсь:

— Ты все еще ищешь кровь Христа?

— Ты так говоришь, будто это бесполезная затея.

— Это нечестивая затея. Ты видел, что случилось в прошлый раз.