Кристофер Пайк - Последний вампир. Черная кровь. Красные кости

— Ты сильная.

Я улыбаюсь и отпускаю его руку:

— Для девушки?

Он потирает ладонь о бок. Его болезнь застала меня врасплох. Я оставила ему синяки.

— Наверное.

— Что это за имя — Сеймур? Как у какого–то умника.

Ему нравится моя прямота:

— Я всегда ненавидел его. Меня так назвала мать.

— Когда закончишь школу, смени его на Мальборо, или Слейд, или Бубба, или что–то вроде того. И избавься от очков, носи контактные линзы. Уверена, что даже одежду тебе выбирает мать.

Я угадала. Он смеется:

— Да, выбирает. Но поскольку я умник, то надо им и выглядеть.

— Ты записал себя в умники, потому что мнишь себя слишком умным. Я намного умнее тебя и шикарно выгляжу. — Я показываю на наши луки и стрелы. — Куда надо стрелять?

— Лучше всего стрелять по мишеням, — мудро говорит он.

Что мы и делаем. Через несколько минут мы стоим на краю футбольного поля и стреляем по мишеням, ровно расставленным в пятидесяти метрах от нас. Я удивляю Сеймура, попадая в яблочко три раза подряд. Он еще больше поражается, когда мы пытаемся вытащить стрелы из мишени: они застряли так глубоко, что ему приходится тянуть изо всех сил. Он не знает, что если бы я захотела, то смогла бы расщепить древко первой стрелы следующими двумя. Я рисуюсь, знаю, что это не самое разумное поведение, но мне все равно. У меня сегодня фривольное настроение. Мой первый день в школе, удачное начало с Реем и Пэт, а сейчас мне сразу понравился Сеймур. Я помогаю ему вытащить стрелы из мишени.

— Ты стреляла раньше, — говорит он.

— Да, меня тренировал очень меткий стрелок.

Он вытаскивает последнюю стрелу и едва не падает, когда она выходит.

— Тебе надо участвовать в Олимпийских играх.

Я пожимаю плечами.

— Меня это не интересует, — говорю я.

Сеймур кивает:

— У меня то же самое с математикой. Я в ней очень силен, но она мне до смерти надоела.

— А что тебе интересно?

— Писать.

— И о чем?

— Я еще не знаю. Меня привлекает все странное и необычное. — Он делает паузу. — Я прочел много ужастиков. Тебе такие нравятся?

— Да.

Я хочу пошутить по поводу его вопроса, что–то вроде того, насколько близка эта тема моему сердцу, но меня охватывает чувство дежавю. Оно пугает меня, потому что я не испытывала его уже много веков. Ощущение очень сильное; я кладу руку на лоб, чтобы сосредоточиться, пытаясь выяснить его причину. Сеймур протягивает мне руку, чтобы помочь, и опять я чувствую слабость под его кожей. Я не уверена в природе его болезни, но у меня есть хорошая догадка.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Да.

На моем лбу проступает холодный пот, и я вытираю его. Пот прозрачный, а не розоватый, как это бывает, когда я в больших количествах пью человеческую кровь. В небе ярко светит солнце, и я опускаю голову. Сеймур продолжает смотреть на меня. Неожиданно у меня возникает чувство, будто он подошел так близко ко мне, что его тело совмещается с моим. Как и дежавю, мне это не нравится. Возможно, у меня возросла чувствительность к солнцу. Уже много лет я не выходила в полдень на улицу.

— У меня такое чувство, будто я встречал тебя раньше, — говорит он мягко, явно озадаченный.

— Я чувствую то же самое, — честно признаюсь я, до меня наконец доходит, в чем тут дело. Я уже говорила, что могу чувствовать эмоции, и это правда: я медленно обретала эту способность на протяжении веков. Сначала я думала, что это из–за моих способностей к пристальному наблюдению, и я до сих пор считаю, что отчасти так оно и есть. Однако чтобы распознать чувства человека, мне не надо его внимательно изучать, и эта способность до сих пор ставит меня в тупик, потому что предполагает что–то нематериальное, а я еще не готова это принять.

Не только я обладаю такой способностью. Я иногда встречала таких людей, которые были так же чувствительны, как и я.

На самом деле я убила нескольких из них, потому что только они чувствовали, кто я, вернее, кто не есть я. Не человек. Что–то другое, рассказали бы они своим друзьям, что–то опасное. Я убивала их, хотя не хотела этого, потому что только они могли понять меня.

Сейчас я чувствую, что Сеймур — один из таких людей. Это чувство еще раз подтверждается, когда я беру лук и стрелы и снова целюсь в мишень. Но у меня рассредоточено зрение, и вдалеке за школьным спортзалом я вижу мистера Кастро, который разговаривает с симпатичной блондинкой. Разговаривает и трогает, явно клеясь к молодой красотке. Учитель находится примерно в трехстах метрах, но для меня, с луком в моих сильных руках, он в пределах досягаемости. Пока я кручу в руках следующую стрелу, мне приходит мысль, что я могу выстрелить ему в грудь, и никто не догадается — или не поверит, — что это я его убила. Я могу сделать так, что даже Сеймур не увидит, куда полетит стрела. Убийство Райли, двумя ночами ранее, пробудило во мне желание снова убивать. Это правда, что насилие порождает насилие — во всяком случае, вампиру ничто не приносит такого удовлетворения, как вид крови — если не считать ее вкуса.

Я прилаживаю стрелу на тетиву.

Мои глаза сужаются.

Кастро гладит волосы девушки.

Но краем глаза я замечаю, что Сеймур смотрит на меня.

Что он видит? Что он чувствует? Мою жажду крови?

Наверное. Это доказывают его сказанные следом слова:

— Не надо.

У меня сбивается прицел. Я поражена. Сеймур знает, что я собираюсь убить Кастро! Кто он, этот Сеймур, спрашиваю я себя? Я опускаю лук и смотрю на него. Я должна спросить.

— Не надо что?

Его глаза, увеличенные стеклами очков, пристально смотрят на меня:

— Ты же не хочешь никого застрелить.

Вслух я смеюсь, хотя его замечание пугает меня.

— Почему ты решил, что я хочу кого–то застрелить?

Он улыбается и немного расслабляется. На него влияет мой невинный тон. Может быть. Интересно, неужели Сеймур — один из тех редких смертных, которые могут дурачить даже меня.

— Просто у меня было такое чувство, будто ты собираешься это сделать, — говорит он. — Извини.

— Неужели я выгляжу такой опасной?

Он качает головой:

— Ты отличаешься от всех, кого я знаю.

Сначала Рей замечает мой акцент, а теперь Сеймур читает мои мысли. Интересный день, если не сказать больше. Я решаю вести себя более сдержанно.

Хотя на самом деле я не думаю, что он прочел мои мысли. Если бы я поверила в это, я бы убила его еще до заката.

— Ты просто ослеплен моей красотой, — говорю я.

Он смеется и кивает:

— Не часто случается, что такая красавица, как ты, разговаривает с таким занудой, как я.

Я легко тычу его в живот наконечником стрелы.

— Расскажи мне побольше об историях, которые тебе нравятся. — Я прилаживаю стрелу на тетиву. Мистер Кастро поживет еще один день, думаю я, но их будет не очень много. — Особенно о твоих любимых ужастиках.