Говард Лавкрафт - Ужас в музее

Всю оставшуюся часть путешествия страшно напуганный Уокер непрестанно выговаривал жене и предрекал беду. Они переправились через Канейдиан-ривер близ Ньюкасла и вскоре впервые встретили настоящих равнинных индейцев — группу закутанных в шерстяные одеяла вичитов, чей предводитель под воздействием предложенного виски стал весьма словоохотлив, а в обмен на квартовую бутылку того же вдохновительного напитка научил бедного Уокера длинному оборонительному заклинанию. К концу недели Дэвисы достигли места в краю вичитов, где облюбовали участок, поспешили обозначить границы своих владений и приступили к весенней пахоте, даже не начав строительства хижины.

Местность здесь была равнинная, открытая всем ветрам и почти лишенная растительности, но при должной обработке почва сулила богатые урожаи. Выходы гранитных пород несколько разнообразили равнинный пейзаж с преимущественно красно-песчаной почвой, а местами огромные скальные плиты простирались под ногами подобием искусственного каменного пола. Змей, да и подходящих укрытий для них нигде окрест не наблюдалось, поэтому Одри в конце концов убедила мужа построить хижину на обширном гладком пласте обнаженной породы. С таким полом да очагом изрядных размеров сырая погода не страшна — хотя в скором времени стало ясно, что дожди не характерны для данного района. Бревна они привезли в фургоне из ближайшего лесного массива, расположенного за много миль в направлении гор Вичита.

При содействии нескольких других переселенцев (даром что ближайший сосед жил в миле с лишним от них) Уокер построил хижину с широкой дымоходной трубой и на скорую руку срубил хлев. Он, в свою очередь, помог своим помощникам произвести аналогичные строительные работы, и между новыми соседями завязалась дружба. Ближайшим поселением, достойным зваться городком, являлся Эль-Рино, расположенный на железной дороге в тридцати с лишним милях к северо-востоку, и потому уже через считаные недели обитатели округи сплотились, несмотря на разделявшие их значительные расстояния. Местные индейцы, частью начавшие оседать на фермах белых поселенцев, в большинстве своем были людьми безобидными, хотя и становились довольно задиристыми под воздействием горячительных напитков, которые попадали к ним в обход всех правительственных запретов.

Самыми услужливыми и приятными из всех соседей Дэвисы считали Джо и Салли Комптонов, тоже уроженцев Арканзаса. Салли и по сей день еще жива (ныне она известна под прозвищем Бабуля Комптон), а ее сын Клайд, в ту пору грудной младенец, стал одним из влиятельнейших людей штата. Салли и Одри часто наведывались друг к другу в гости, ибо жили на расстоянии всего двух миль друг от друга, и долгими весенними и летними днями вспоминали свою прежнюю жизнь в Арканзасе и обменивались местными слухами.

Салли с великим сочувствием отнеслась к слабости Уокера по части змей, но, вероятно, скорее усугубила, нежели умерила тревогу подруги, вызванную бесконечными мужниными молитвами и пророчествами насчет проклятия Йига. Она знала уйму страшных историй про змей и произвела на Одри тяжелейшее впечатление своим коронным рассказом про одного человека в округе Скотт, которого искусал целый выводок гремучих змей, после чего он так раздулся от яда, что в конечном счете с треском лопнул. Ясное дело, Одри не стала передавать сей анекдот мужу и умоляла Комптонов не распускать жуткую байку по округе. К чести Джо и Салли, они, дав обещание молчать, всегда неукоснительно его соблюдали.

Уокер рано посеял кукурузу и в середине лета с толком потратил свободное время, накосив сена на местных лугах. С помощью Джо Комптона он вырыл колодец, обеспечивший небольшой запас воды превосходного качества, а впоследствии собирался пробурить артезианскую скважину. Приступы дикого страха, связанного со змеями, случались с ним редко, и он постарался создать в своих владениях предельно неблагоприятные условия для ползучих гадов. Время от времени Уокер наведывался в самое крупное поселение вичитов, представлявшее собой скопление крытых соломой конусообразных строений, и подолгу разговаривал со старейшинами и шаманами о змеебоге и возможных способах отвести от себя его гнев. В обмен на виски индейцы охотно выдавали оборонительные заклинания, но большая часть полученных от них сведений отнюдь не способствовала успокоению.

Йиг — поистине могущественный бог. Он обладает великой магической силой. Он не забывает обид. Осенью его дети голодны и свирепы, и сам Йиг тоже голоден и свиреп. В пору сбора урожая все племена принимают защитные меры против Йига. Они отдают змеебогу часть зерна и, нарядившись должным образом, исполняют ритуальные пляски под аккомпанемент свистулек, трещоток и тамтамов. Они бьют в тамтамы непрерывно и призывают на помощь Тираву, который является прародителем людей, тогда как Йиг является прародителем змей. Плохо, очень плохо, что скво Дэвиса убила детенышей Йига. Дэвису нужно многажды произнести оборонительные заклинания в пору сбора урожая. Йиг — это Йиг. Он могучий бог.

Ко времени жатвы Уокер успел довести свою жену до прискорбно нервического состояния. Его молитвы и выкупленные у местных жителей заклинания страшно надоели Одри, а когда с наступлением осени начались индейские ритуалы, по округе стал разноситься рокот далеких тамтамов, усугублявший общую зловещую атмосферу. Приглушенный расстоянием барабанный бой, круглые сутки разлетавшийся над широкими красноватыми равнинами, просто сводил с ума. Почему он не прекращался ни на минуту? День и ночь, неделю за неделей, неустанно стучали тамтамы, и равно неустанно пыльный ветер разносил окрест монотонные звуки. Они раздражали Одри сильнее, чем мужа, поскольку он хотя бы видел в них некий элемент защиты. Ощущая могущественную поддержку незримых сил, ограждающих от зла, Уокер собрал урожай и подготовил хижину и хлев к предстоящей зиме.

Осень выдалась на редкость теплой, и Дэвисы пользовались каменным очагом, построенным с чрезвычайным тщанием, только для приготовления нехитрой стряпни. Противоестественно жаркие пылевые облака действовали на нервы всем поселенцам, но больше всего Одри и Уокеру. Неотступные мысли о тяготеющем над ними проклятии змеебога в сочетании с неумолчным жутковатым рокотом индейских барабанов плохо сказывались на их душевном состоянии, и любая дополнительная странность делала общую атмосферу совершенно невыносимой.

Несмотря на все нервное напряжение, по завершении жатвы соседи несколько раз собирались за праздничным столом то в одной, то в другой хижине, таким образом неосознанно поддерживая обрядовые традиции праздника урожая, зародившиеся на самой заре земледелия. Лафайет Смит, уроженец юга Миссури, живший милях в трех к востоку от Уокеров, весьма недурно играл на скрипке и своими залихватскими мотивчиками помогал участникам пирушки отвлечься от монотонного боя далеких тамтамов. Близился Хеллоуин, и переселенцы решили устроить еще один праздник, знать не зная, что он уходит корнями в еще более глубокую древность, чем даже земледелие, и берет истоки в жутком ведьмовском шабаше древнейших доарийских племен, традиции которого соблюдались на протяжении многих веков в полночной тьме глухих лесов и по-прежнему таят отголоски неведомых ужасов под маской беззаботного веселья. Хеллоуин приходился на четверг, и соседи условились собраться на первую пирушку в хижине Дэвисов.