Виктория Борисова - Ожидайте перемен к лучшему

На следующий день она проснулась совсем другим человеком. Теперь ей часто казалось, что она сама – прежняя – умерла вместе с Настей, а вместо нее живет (точнее, существует непонятно зачем!) совсем другой человек.

Кира не могла ни есть, ни спать. Она целыми днями сидела, уставившись в одну точку, и мучительно думала об одном и том же – почему это должно было случиться именно с ней? Где, когда она совершила роковую ошибку, почему не смогла уберечь свою девочку от такой участи? День за днем, словно кинопленку, она прокручивала всю свою жизнь – и не находила ответа. Ужаснее всего была мысль о том, что она недостаточно уделяла внимания дочери, и Кира бесконечно корила себя за это. Но ведь и время было непростое…

Они с Игорем познакомились на первом курсе института. Высокий, широкоплечий, он сразу ей понравился… Игорь успел уже отслужить в армии, и рядом с ним все мальчики-ровесники казались просто маменькиными сынками. Правда, он был приезжий, жил в общежитии, но кто же думает об этом в семнадцать лет? Первая свобода опьяняла крепче вина, и вчерашняя школьница изо всех сил старалась казаться взрослой, опытной и искушенной, чтобы обратить на себя его внимание. По утрам она наводила макияж, больше напоминающий боевую раскраску индейца на тропе войны, взбивала волосы в модную прическу, именуемую в просторечии «взрыв на макаронной фабрике», и на первую же стипендию купила у подруги Вальки обтягивающие лосины с разноцветными разводами.

И настал тот день, когда Игорь пригласил ее в кино. О чем был фильм, она не смогла бы вспомнить даже под дулом пистолета. Зато навсегда осталось ощущение крепкого надежного плеча рядом и еще невыразимое счастье, когда он обнял ее… Потом он провожал ее домой, они долго гуляли по Москве, и Кира боялась, что он опоздает в свою общагу, где ворчливый комендант Михалыч запирал двери ровно в одиннадцать.

– А, ничего! – беззаботно отмахнулся он. – Если что – в окно влезу. Подумаешь, второй этаж!

С того дня они почти не расставались. Приходя в институт по утрам, Кира искала его глазами – и встречала ласковый и восхищенный взгляд. На лекциях они сидели рядом, в студенческой столовой делили компот и винегрет, а по вечерам Кира все чаще наведывалась к нему в общежитие. Там, на скрипучей кровати, и случилось впервые то стыдно-запретное и в то же время сладкое, желанное, о чем перешептывались все девчонки. Соседи по комнате тактично ушли, и Кира ужасно боялась, что кто-нибудь появится в самый неподходящий момент, но скоро она забыла обо все на свете… Тогда, в первый раз, Кира не ощутила ни боли, которой так пугали более опытные подруги, ни какого-то особенного, неземного блаженства. Было только чувство, что теперь они с Игорем связаны воедино, и это навсегда.

А потом настал день, когда Кира узнала, что с ней случилось то, чего больше всего следует опасаться приличной девочке, – она беременна и не замужем! Было лето, легкое ситцевое платье прилипало к спине, а Кира рыдала на скамеечке в палисаднике перед зданием женской консультации. Казалось, что жизнь кончена, исковеркана непоправимо, и что дальше будет – просто подумать страшно. Обиднее всего в тот момент было то, что Игорь, которого она считала виновником своего положения, вел себя совершенно спокойно: как ни в чем не бывало просто сидел рядом, курил и сосредоточенно думал о чем-то, словно принимая важное решение, взвешивая все за и против.

Когда слезы у Киры почти иссякли, он щелчком отбросил сигарету, догоревшую до самого фильтра, придвинулся поближе, накрыл ее руку своей широкой теплой ладонью и тихо сказал:

– Ты это… Не грусти, малыш! Прорвемся.

– Как прорвемся? Куда? Ты хоть понимаешь, что случилось?

Она подняла к нему красное, злое, зареванное лицо – и встретила его безмятежный взгляд и улыбку. Это было так неожиданно, что Кира даже плакать перестала.

– Ну, поженимся там, все дела, – беззаботно ответил он и добавил очень серьезно: – У нас с тобой все получится.

И правда – получилось. Поначалу, конечно, всяко было… Жить пришлось и в тесноте, и в обиде. К предстоящей свадьбе мама отнеслась без особого восторга, только вздыхала, скорбно поджимала губы и повторяла: «Ну, раз уж так случилось – что поделаешь…» Старшая сестра Света тоже радости не проявила. «Дура ты, Кирка, дура и есть! – безапелляционно заявила она, как отрезала. – Надо было вовремя головой думать!» Кира все время чувствовала себя виноватой, словно вовсе не беременна, а больна какой-то опасной и позорной болезнью.

Конечно, и маму можно понять – одной, без мужа, вырастить двоих дочерей непросто, а теперь, когда можно было бы вздохнуть хоть чуть-чуть посвободнее, на пороге стоит чужой человек, и вот-вот появится еще один… Крошечная квартирка хрущевской постройки, где они ютились, явно не предназначалась для еще одной семьи. Чтобы поставить кроватку, пришлось за копейки уступить соседям мамину швейную машинку «Лада» с ножным приводом – старую, но вполне рабочую. Денег не хватало, и мама вечно шила-перешивала что-нибудь – прострачивала простыни, вдохновенно мастерила платья и юбки подрастающим дочкам, а иногда и заказы брала… Машинкой она очень гордилась и часто повторяла: «Теперь таких не делают!» Когда двое дюжих мужиков выносили громоздкий агрегат, она махнула рукой и вдруг заплакала. Так, наверное, плакали бабы в деревнях, расставаясь с коровой-кормилицей.

Настя появилась на свет весной, когда снег только что растаял и первая молодая травка начала тянуться к солнцу. Впервые увидев маленькое, сморщенное красное личико, Кира ощутила прилив такой любви и счастья, что даже как-то позабыла обо всех неприятностях. Игорь подолгу простаивал под окнами роддома, они даже переговаривались, приоткрыв форточку, несмотря на строгий запрет… Странно было даже думать о том, что совсем недавно жила себе просто девчонка, мамина дочка, школьница, студентка, а теперь – стала мать и жена!

А дальше начались настоящие трудности. Маленькая Настя плакала по ночам, Игорь уходил на лекции, а потом, вечером, – на какие-то непонятные подработки. С некоторых пор он стал приносить домой деньги – пусть нерегулярно, но довольно крупные суммы. Кира понятия не имела, чем он занимается, но и расспрашивать почему-то опасалась. Да и самой было не до того…

Она совсем растерялась. Весь мир сузился до размеров тесной квартирки, жизнь крутилась только вокруг ребенка. Покормить – переодеть – погулять – искупать – уложить спать… И самой рухнуть в постель совершенно без сил, с безумной надеждой поспать хотя бы пять-шесть часов кряду. Через полгода она чувствовала себя такой измученной и отупевшей, что с трудом могла представить себе, что когда-то училась в институте, ходила в кино, общалась с подругами, прихорашивалась, мечтала о чем-то…