Андрей Имранов - Дыхание бездны

Поэтому я вышел из дома, сел в припаркованную у подъезда 'Нексию' (да, у меня новая 'рабочая' машина) и уехал, проводив прощальным взглядом стоящего на парковке под фонарем 'Ренегата'. 'Нексия', в принципе, тоже не очень чистая - оформил я её на один из тех паспортов и не надо думать, что ищут меня сплошь дураки. Но дня два-три у меня есть, надеюсь. Съездил в очередной раз к тайнику - ох, если я такими темпами буду деньгами сорить, мне и на три месяца не хватит - и отпраился искать пристанище. Купил в первом же киоске газету объявлений, выбрал наугад посуточно сдаваемую хату, позвонил, поехал. На одну ночь сгодится, а завтра что-нибудь поприличнее найду.

Хата оказалась ужасной - с продавленной скрипучей кроватью, обшарпанной рассохшейся мебелью и явственным запахом борделя, который не могла заглушить даже агрессивная вонь какой-то дезинфицирующей химии. Проснулся я с тяжелой головой, не выспавшийся и злой. Сон опять приснился, и теперь уже ясно было, что никакой это не сон. Потому что я опять был в теле того же старика. Правда, чувствовал себя он уже пободрее - сидел за большим массивным столом и трепался по телефону. Что любопытно, разговор слышался как из соседней комнаты: совершенно неразборчиво. Оба голоса - и тот, что в трубке и тот, который мой. Хотя прислушивался я изо всех сил. А потом старик, в теле которого я был, вдруг наклонился над столом и уставился в странную штуковину - выглядело это, как две свечи, накрытые стеклянной колбой. Почему я не решил, что это и есть просто две свечи под колпаком? Потому что они горели - идеально ровным пламенем - и языки пламени этих свеч были наклонены параллельно столу и направлены друг к другу. Так что удивление старика я понял, а вот дальнейших действий - нет. Он выпрямился, прервал на полуслове разговор и что-то заорал. Через пару секунд дверь кабинета распахнулась и там... кто-то появился. Или не появился. Не успел сообразить - проснулся. Полежал, разминая затекшие от неудобной позы мышцы, помассировал себе шею, но лучше себя не почувствовал. Попробовал заснуть - не получилось. Так и валялся почти полтора часа, пока будильник на телефоне пиликать не начал.

Встал, оделся. Нашел стакан поприличнее, выпил чаю без молока и вышел на улицу. Со стоянками в этом районе было туго, и вчера мне пришлось оставить машину аж за три дома. Лениво переставляя ноги, я брел наискосок через двор и в этот момент ко мне с лаем бросилась собака.

Собак я не люблю. Раньше я их просто боялся, они это чуяли и, как результат, даже самая мелкая шавка не пропускала меня, не облаяв. С некоторых пор ситуация изменилась, теперь собаки меня боятся. Самые смелые просто делают вид, что меня не существует, а большинство начинает скулить и жаться под ноги хозяину. Меня это вполне устраивало, но не любить я их продолжал - по привычке.

Осадок-то остался.

Ну и, услышав лай, я подпрыгнул на месте и развернулся. Просто рефлекторно - всё-таки боялся я собак в двадцать раз дольше, чем не боялся. Я и так был в дурном настроении, а увидев эту, несущуюся ко мне, псину, вообще взбесился. И собака-то была - из тех, которых я больше всего боялся и ненавидел - небольшая, бело-розовая, похожая на поросенка. Питбулями вроде зовутся. Что за урод её без намордника и поводка гулять вывел? А вот и он, легок на помине - пузатый бритоголовый тип, пыхтя, бежал следом за собакой, размахивал поводком и кричал что-то вроде 'Пупсик, фу!'. 'Пупсик', однако, ни малейшего внимания на оклики не обратил, тормозить не собирался и вообще - еще полсекунды и он вцепится мне в ногу. Или в горло. В голове у меня молнией мелькнуло где-то вычитанная информация о силе сжатия челюстей питбуля и я, шагнув в сторону, со всей силой ударил бегущую собаку. Вот только была она слишком близко и бежала быстро, так что я по ней почти промахнулся. Основной удар пришелся в пустоту, кончики когтей пропахали газон, и, видимо, какая-то из них чуть-чуть, но зацепила-таки чертову псину. К счастью, ей хватило - она перекувырнулась на месте, взвизгнула, дернулась и сдохла. Судя по её нелепой позе, я ей хребет переломил. Не стану утверждать, что это зрелище меня огорчило, скорее наоборот.

Тут к лежащей псине подбежал хозяин. Грохнулся коленями прямо в оставшуюся от лужи подсыхающую корку грязи, бережно поднял труп собаки и принялся над ним, чуть не плача, причитать и звать его по имени. Кажется, псину звали-таки не 'Пупсик', но близко к тому: То ли 'Турсик', то ли 'Фурсик'. Ну, я себя неловко почувствовал: сидит здоровенный бритоголовый мужик в грязи и гладит дохлую собаку со словами: 'Как же так?', 'Фурсик, открой глаза', 'Сейчас приедет скорая, мы тебя вылечим' и прочий бред. Видимо, какой-нибудь тихий псих, которого я сейчас единственного друга лишил. Ну и нехрен без поводка его было выгуливать.

Примерно в этом ключе я и выразился. И собрался дальше идти - настроение, и без того было не очень, а теперь вообще стало паршивым. А этот бугай вдруг поднял на меня недоуменный взгляд, потом в глазах его появилось осмысленное выражение, он аккуратно положил тело пса на землю и вскочил на ноги с криком:

- Чё ты сказал?!

- Сами виноваты, - сухо сказал я, - нечего было без намордника и поводка...

- Да ты... да ты... - мужик прямо захлебывался от переполняющих его чувств, - да Фурсик в жизни никого не укусил! Мы его с детьми оставляли в песочнице играть, да он мне как сын! А ты...

Сжав кулаки, бугай шагнул ко мне.

- Мужик, - зло прошипел я, - не нарывайся. Вон свидетелей сколько, все видели, твоя шавка первая на меня бросилась.

Бугай стрельнул взглядом в сторону сидящих на скамейках у игровой площадки мамаш, спешащих вдоль дома людей, потом втянул голову в плечи и повернулся ко мне.

- А пусть меня посадят! Мне пох! Зато за Фурсика... н-на!

Удар я прозевал. Только что еще стоял на тропинке, а вот уже сижу на земле, голова кружится и во рту явственно ощущаются осколки зубов. Вот сволочь! Ярость вскипела во мне тугой, физически ощутимой волной и я с трудом удержался от того, чтобы не порвать этого урода на части. Не надо. Свидетели! Что мне и их убивать? Машина моя в соседнем дворе, а выезжать - через этот. Вот только плана 'Перехват' на мою голову не хватало. Поэтому я сжал зубы, подождал, пока мужик наклонится и схватит меня за грудки. А потом - выпил его одним глотком.

Вообще-то, я не хотел его до смерти выпивать. Так, оглушить слегка и уйти, но Макара не дал. Чем-то ему этот мужик сильно понравился - на вкус, я имею в виду. Вот он его и высосал - жадно и яростно, я даже испугаться успел.

И тут меня прихватило. Сразу же. Не успел бугай мешком осесть на землю, как на меня словно снежная глыба с крыши свалилась, даром что июнь месяц. В ушах звон, перед глазами круги. Хватая ртом воздух, я соскрёбся с земли и, с трудом переставляя ноги, побрел прочь.