Пётр Михеев - Психология греха

- Вот так нам было тяжело пробираться в темноте, - фыркнула Криста. – Это ещё что! Мы там на один отсек наткнулись, так там вообще, в огромном зале все стеллажи на земле валялись с огромным количеством коробок, в которых чего только не лежит! Но это не везде так. Есть места и поприличнее. Кстати, после этого коридора всё-таки есть освещённые. Зря мы тогда ночью не пошли. Но лучше бы было, если бы мы вообще сюда не приезжали.

Виктория промолчала. Она ступила ногой внутрь. Её удивляло, как один город мог позволить себе такое строение. Какими же жителям надо было быть самоуверенными, чтобы не бояться, что их система когда-нибудь рухнет и не у кого будет просить помощи. Хотя... Город-то всё равно погиб.

Они шли по коридору вперёд пока действительно не заметили за поворотом уже освещённые тусклыми лампами коридоры. Криста уверенно шла вперёд, пока не оказалась в отсеке для алкоголя. «Неужто тут храниться вся продукция, содержащая алкоголь?» - удивилась Виктория.

- Он внутри, - сказала девушка.

Они вошли. Печальная картина встала перед глазами. На полу, среди большого количества бутылок из под пива, валялся доктор, так смахивавший теперь на жалкого типа. Вся его одежда была помята; рядом с человеком находилась маленькая мерзкая лужица содержимого его собственного желудка. Доктор выпил слишком много, с чем организм не смог справиться. Он лежал не двигаясь. Виктория подозревала худшее. Она подошла к Возиру и подёргала его за плечо:

- Возир? Возир, вы меня слышите?

Мужчина что-то пробормотал. Психиатр сжала зубы. Ну всё. Даже доктор упал в её глазах. Не было ни одного человека среди заблудившихся в городе, который был бы нормальным здравым человеком. Нет, она не искала идеала. Виктория была реалисткой. И она понимала, что все, встреченные ею – каждый был со своим отклонением. Кроме Нептуна. Но и с ним она пересеклась на очень короткое время. Доктор был единственным, в ком она хотела видеть, пусть не рыцаря, но хотя бы достойного человека.

- Возир, очнитесь, - удручённо бросила Виктория в пустоту. Что теперь делать? Как с пьяным человеком идти дальше? Он был обузой, не более того.

Доктор вдруг приподнялся, чего никто не ожидал. Одной рукой он вляпался в своб рвоту, а второй схватил ближайшую бутылку и разбил её.

- Я же предупреждал, - заплетающимся языком заговорил он, - если ещё раз вас увижу! Ну, вы сами напросились!

Виктория отскочила назад.

- Что он несёт? – спросила Криста, как обычно начинаяя злиться.

- Мне кажется, он спутал нас со своей семьёй, - предположила Виктория. Прямо как продолжение видения.

- Идите, идите сюда, дорогие, - продолжал доктор, подползая к ним. – Где ж это мой револьвер? Я ведь его так хранил для вас.

- Что, снова представляешь меня своей дочерью? – с издёвкой поинтересовалась Криста.

- Не надо, Криста, - осуждающе остановила её Виктория. Её мучил вопрос, что же теперь делать. Алкоголь не скоро выветриться из головы мужчины. Ему нужно поспать. Но безопасно ли его было оставлять тут?

- Ты бы знала, - обратился Возир к Виктории в роли воображаемой жены, - как я тебя ненавижу. Ты всегда смотрела на меня с укором. Что бы я не сделал, что бы не сказал – один укор и разочарование в твоих глазах. Трудно было воспринять меня таким, какой я есть? Не могу. Не могу-у-у-у! Эта страсть, желание, голод – грех, он сильнее меня. А ты смотришь и качаешь головой, как будто я ничтожество! Иди. Иди сюда. Я столько раз пытался выбить из тебя то выражение лица. Но я знаю, как тебе его сейчас украсить.

Виктория замерла. Но не из-за слов Возира, а из-за того, что было за ним. Кто был за ним.

- О, чёрт... – выдохнула Криста.

Мужчина с чёрной бородой и длинными волосами стоял прямо за пьяным ползущим Возиром. Он начал постукивать кувалдой, которая была до сих пор красной от крови Гордона. Возир, услышав стук, повернулся. Он протрезвел в сию же секунду. Посмотрев в лицо незнакомца, он посмотрел в лицо смерти. Он чувствовал её холодное дыхание. Чувствовал, как она вырывает его от его проклятого желания, которое доставляло страдания стольким людям.

- Нет, - панически пропищал Возир, - пожалуйста, не надо!

Звон колокола эхом раздался по всему отсеку.

- Верни!... Мне!... Её!... – тяжело дыша после каждого слова чётко по нарастающей прокричал мужчина. Он закинул кувалду над головой; Возир лишь поставил руки перед лицом, как его жена в видении Виктории, когда доктор почти приступил к её избиению.

Тишина длилось одно мгновение. Кувалда просвистела, рассекая воздух, и обрушилась на грудную клетку доктора, без особого труда раздавив её, как спичечный коробок. После такого удара нельзя было выжить. Возир Гулио, провёдший жизнь по-свински, принял смерть почти так же – среди пустых бутылок и собственной рвоты. В центре его груди теперь образовалась дыра, открывшая глазам рядом стоявших внутренности его тела: сквозь порванную одежду и раздробленные кости были видны позвоночник, мышцы, часть сердца и кровь, быстро заполнявшую эту выдавленную дыру.

Руки доктора, в одной из которых была разбитая бутылка, всё ещё тряслись. Сумасшедший незнакомец поднял кувалду, к которой прилипли кусочки плоти врача, и начал снова постукивать ею словно стряхивал всё ненужное. Он остановился и посмотрел на двух женщин, пребывавших на грани истерики из-за произошедшего:

- Верни! – завыл он с новой силой.

- Бежим! – опомнилась Виктория, схватила Кристу за руку и пулей устремилась к выходу. Они безоружны. Они – запуганные жертвы для маньяка, которому ничего не стоило убить человека. Жестоко убить. Человека.

Все мысли в голове Виктории были заняты одним желанием выжить. Перед ней чётко вырисовалась картина того, что в убийце не было ничего человечного. Поэтому ему не свойственны людские ошибки. Нельзя ожидать никакий поблажки от него, неважно, мужчина ты или женщина, взрослый или ребёнок. У него нет жалости ни к кому. Но как такое могло случиться? Что превратило его в чудовище? Виктория могла только догадываться. Произошло это от того, что под влиянием некотрых внешних факторов он позволил врождённому злу в себе захватить его разум, всё его существо, и больше никогда не отпускать. Стоит только найти оправдание аморальному поведению, на чуть-чуть ослабить сопротивление искушению, которое вечно под боком человека ждёт подходящего момента для выпада, и всему разумному приходит конец. Человек расстворяется, оставляя после себя один только сосуд, наполненный собственноручно взращенными демонами, движимыми инстинктами, внезапно появляющимися и исчезающими намерениями. Необратимое изменение, которое постигло и Церуго.

Люди, которые отчудились от мира, зовутся святыми или проклятыми. Зависит от того, какой метод из двух противоположных оказался выбран. Можно бороться против неестественного, вызванного земными искушениями и зверем, врождённом в нас, а так же помогать нуждающимся в поддержке. А можно отойти от всех людей и бороться против них, приняв в себе зверя. И, к горькому сожалению, второй метод намного легче, из-за чего встречается чаще первого.