Наталья Турчанинова - Иногда они умирают

– Ты живешь один?

Я промолчал. Ответ на этот вопрос не требовался.

Она села на мою кровать, и ее темно-сапфировые глаза в тусклом свете стали почти черными.

– Ты все еще злишься на меня?

– Я никогда не злился на тебя.

– Тогда почему уехал? Только не говори, что на поиски этого дурацкого источника! – Тисса тряхнула головой, и ее белые волосы мягкой волной колыхнулись по плечам. – Тебе же известно, что его не существует. Это легенда, точно такая, как святой Грааль и меч в камне. Уолтер тоже знал. Просто не хотел, чтобы ты умер, как многие до тебя.

– Пока я жил здесь, нашел немало реальных подтверждений правдивости многих легенд.

Она недоверчиво улыбнулась, однако больше не стала спорить.

– Не хочешь спросить, как живу я?

– Как ты живешь, Тисса?

– Прекрасно. Джейк очень богат, влиятелен и нуждается во мне. А я очень счастлива.

– Я рад за тебя.

– Я тоже рада за себя.

Она внимательно вглядывалась в мое лицо, пытаясь увидеть тень ревности или хотя бы огорчения, но, так ничего не заметив, сказала:

– Что ж, приятно было поболтать. Увидимся завтра.

– Спокойной ночи, Тисса.

– Спокойной ночи, Рай.

Когда за ней закрылась дверь, я с силой провел по лицу обеими руками. Еще можно было отказаться от роли гида. Но я знал, что не смогу сделать этого.

…Мне снова снился сон, который часто приходил в последнее время. Как будто тело мое сложено из камней и так тяжело и неповоротливо, что я не могу заставить себя подняться. Я лежу среди травы, а из моей груди бьет родник, вода стекает на землю, размывая гранит.

Я не могу ни говорить, ни дышать, кажется, мое горло и легкие набиты песком. Я с трудом поворачиваю голову и вижу, что вокруг много таких же камней. Некоторые почти совсем рассыпавшиеся, раскрошившиеся, между их осколками растет трава и бегают муравьи. Другие – более целые, но все их размывает вода. Она струится в одном направлении, падая в широкую, глубокую чашу. А совсем рядом со мной валяется каменная груда, я угадываю в ней очертания человеческого тела, в бесформенном валуне различаю лицо и узнаю Уолта…

Я проснулся от собственного кашля, резко сел на кровати, пытаясь отдышаться.

Солнце только что встало. В утреннем холодном сумраке уже слышались привычные звуки пробуждающегося поселка. Хлопали двери, позвякивали колокольчики эбо, раздавались резкие голоса погонщиков, крики, плач детей и бесконечное «уп-уп-уп» междугородней связи, которую предоставляли всем желающим. Столик с телефоном обычно стоял прямо на обочине дороги, и несколько девушек за умеренную плату помогали туристам связаться с цивилизованным миром.

Я выбрался из спальника и стал быстро собираться. Дел сегодня было много.

Прежде всего я отправился к Тшерингу. Судя по тому, что за редким забором, окружающим его дом, паслись два белых эбо, их хозяин был дома. Он не заморачивался особо, выдумывая имена, поэтому зверей звали просто – Первый и Второй.

Оба ухоженные, с расчесанными косматыми гривами, в которые вплетены красные тряпочки и колокольчики. Они были ниже и меньше своих высокогорных собратьев, но не менее выносливы. Первый настороженно уставился на меня и угрожающе наклонил лобастую голову. Второй, более дружелюбный, подбежал, издавая низкие утробные звуки, напоминающие хрюканье, и просунул широкий черный сопящий нос между досками изгороди. Я невольно полез в карман за хлебом, хотя помнил, что их владелец не одобряет, когда его подопечных кормят посторонние.

– Эй, ты! – тут же послышался сердитый голос. – А ну не давай ему ничего!

Я повернулся к разгневанному кайлатцу. Прихрамывая, он спешил ко мне, явно собираясь устроить непрошеному кормильцу его зверей хорошую взбучку. Но, узнав меня, тут же расплылся в довольной улыбке.

– Намаскар, Тшеринг.

– Намаскар, Рай-джи, – весело откликнулся он, – проходи. Долбат как раз готов.

– Спасибо, но, к сожалению, не могу. Я по делу.

Пока я рассказывал, что мне нужно, кайлатец внимательно слушал, прищурив черные глаза, и в его голове шла усиленная мыслительная работа.

Выслушав мое предложение, он конечно же немного поломался, рассказывая, что только вчера получил очень выгодное предложение – сопровождать экспедицию к Минг-Ла, и как много ему за это обещали. Но если я заплачу вдвое, то, может быть, дней через пять он попробует что-нибудь сделать.

Тшеринг говорил на смеси двух наречий – горкхали и парбатия, которая поставила бы в тупик любого лингвиста. Казалось, цель его – выпалить за минуту как можно больше слов, опуская все гласные звуки. В начале нашего общения я понимал лишь одно слово из десяти. Потом сообразил, что разобраться в этой чехарде букв можно только одним способом – угадать, о чем именно он хочет сказать, по выражению его подвижного лица. Однако затем научился понимать и эту бодрую скороговорку.

– Слушай, Тшеринг, – сказал я, наконец устав от его вранья. – У меня нет времени торговаться и препираться с тобой. Если отказываешься, так и скажи.

– Когда пойдем? – тут же деловито осведомился он.

– Завтра с утра.

– Ладно. Мы с ребятами будем готовы.

И, довольный неожиданным заработком, который ему конечно же был нужен, отправился домой…

Когда я вернулся в отель, мои подопечные уже завтракали. Вернее, пытались это делать.

Бледная Тисса с темными тенями вокруг глаз массировала ладони. Дик мрачно ковырял тосты с яичницей, а Джейк, поминутно вытирая потное лицо, прикладывался к вместительной кружке.

– Доброе утро, – бодро поприветствовал я их. – Как настроение?

Ответом мне были выразительные, хмурые взгляды.

– Все время немеют пальцы, – задумчиво произнесла Тисса, рассматривая свои изящные ладони.

– На высоте клетки плохо снабжаются кислородом. Ты пила какие-нибудь витамины перед поездкой?

Она поморщилась, но ничего не ответила, снимая кольца и небрежно убирая их в карман.

– Может быть, нам лучше пойти гулять завтра? – предложил Джейк с тяжелым вздохом.

– Лучшая профилактика от всех недомоганий сейчас – движение. Идемте.

Они не желали тащиться ни на какую прогулку, а хотели остаться в относительно уютном отеле. Но уговорами, обещаниями и настойчивыми требованиями мне удалось поднять их и вывести на улицу.

После этого я остановился на площадке перед отелем.

– Прежде чем мы отправимся на трек, я хотел бы, чтобы вы запомнили несколько правил, которые нельзя нарушать.

Я дождался, пока внимание всех троих сосредоточится на мне, и продолжил:

– Первое. Как только кто-то почувствует себя плохо – он сообщает об этом мне. Сразу, не дожидаясь ухудшения.

– Ясно, – сухо отозвался Джейк, надевая черные очки. – Дальше.

– Второе. Мы рассчитываем свой путь так, чтобы до темноты оказаться под крышей.