Ольга Бэйс - Тайна зеркального озера

– Как его зовут? – задала я главный вопрос.

– Еще не знаю, его только что привез Берт…

Я больше ничего не слышала, мое сознание зацепилось за имя и зависло.

Я вдруг почувствовала, как чья-то далекая память опять болезненно сжимает мое сердце.

– Меня зовут Бертрам Стайнер, – проговорил стоящий передо мной невысокий мужчина с удивительными глазами, взгляд которых поднял в моей душе тревожную волну и воспоминаний, и предчувствий.

– Мою маму тоже звали Элен, – с улыбкой сказал Бертрам, когда я назвала свое имя.

– Меня зовут Елена, – пожалуй, излишне резко отреагировала я.

– Ну да, – мой собеседник удивленно посмотрел на меня, – просто я подумал, что это практически одно и то же имя, может, я ошибаюсь.

– Вы, конечно, правы, – примиряюще улыбнулась я, – немотивированная реакция…

– Простите?

– Я о себе. Так это называют специалисты, впрочем, вам это, скорее всего, неинтересно…

– Вы психолог?

– Психоаналитик.

– Вам нравится ваша работа?

– Если бы не нравилась, я бы ее сменила.

– Я вам верю, – он внимательно посмотрел в мои глаза, – вы, наверняка, именно так бы и сделали.

Впервые в жизни я не знала, как себя вести. Мне, как врачу, часто приходилось разговаривать с очень разными людьми, не все из них относились ко мне с доверием. Да что тут объяснять, ко мне приходят чаще всего люди, с которыми достаточно трудно найти общий язык: иногда в силу их характера, но чаще в связи с обстоятельствами, вынудившими их искать моей помощи.

Я считаю себя достаточно хорошим специалистом. Не припомню случая, чтобы мне не удалось разговорить человека, вызвать на откровенный, хотя часто очень болезненный, разговор.

Тут была совсем другая ситуация, ведь человек, с которым я говорила, вовсе не нуждался в помощи. У него было, судя по всему, прекрасное настроение. Для него я была просто молодой женщиной, с которой он случайно познакомился в доме старого друга. Но его звали Бертрам, Берт, а это имя выводило меня из равновесия, вызывая те странные, непонятным образом возникшие из моего подсознания чувства, пережитые не мною, я это знала точно, а кем-то другим. Кем? Когда? Почему они так волнуют меня? Мне необходимо было это понять, но для этого у меня должна быть возможность все обдумать.

Такая возможность у меня появилась только поздно ночью, когда все угомонились, и я, забравшись под теплое одеяло и уютно устроившись среди подушек, которыми с избытком снабдила меня сестра, наконец, осталась один на один со своими мыслями. Сначала я попыталась собрать вместе все воспоминания, так или иначе, связанные с неожиданной загадкой, которую подкинула мне моя нелепая жизнь. Череда событий, которую, по-видимому, и следует считать моей биографией, мне действительно вдруг стала казаться какой-то несуразной, будто собранной из разных человеческих судеб. Все, что сейчас возвращала мне моя память, казалось каким-то ненастоящим, словно эпизоды скучного романа, написанного каким-то занудой. И вдруг…

Берт, мы не можем больше быть вместе! – мысль появилась неожиданно и внезапной болью ударила по сердцу. Откуда эта мука, эти непрошеные слезы. Кто ты? – мысленно спросила я. Но кто может дать мне ответ, если даже само происхождения вопроса мне не понятно. Я дала волю слезам, просто это было самым естественным в этот момент. Так ничего и не решив для себя, я, в конце концов, уснула.

Утро порадовало хорошей погодой. Все вчерашние волнения показались нелепыми. Мне просто пора подумать о себе. Скольким женщинам я говорила слова, которые сейчас должна была бы обратить к самой себе. Ничего, справлюсь. Просто слегка устала, да и физиология дает о себе знать. Против природы бунтовать бессмысленно. Что бы я посоветовала пациентке с такими симптомами? Присмотреться к окружающим ее мужчинам. Хороший совет. Вот и присмотримся. На сегодня единственным подходящим мужчиной в моем окружении оказался Бертрам Стайнер. Впрочем, что я о нем знаю? Может, у него очаровательная жена и куча симпатичных ребятишек. Нет, этих проблем мне уж точно не надо. Меня бы вполне устроили легкие необременительные отношения со спокойным и разумным человеком. Но вдруг я опять вспомнила свои вчерашние ощущения. Нет, то, что где-то подобрала моя взбесившаяся память, спокойным и разумным не назовешь.

– Любите рано вставать, или просто плохо спится в гостях? – прервал мои размышления Бертрам, я даже не заметила, когда он вышел на веранду.

– Раннее утро – мое любимое время суток. – Отвечая ему, я старалась, чтобы голос мой был как можно нейтральнее. – А вы? Всегда так рано встаете?

– Да. Если пользоваться общеизвестной классификацией, я – настоящий жаворонок, как, видимо, и вы.

– Пожалуй.

– А как насчет завтрака?

– Я бы с удовольствием выпила чашечку кофе, а если у вас есть другие предложения, готова их обсудить.

– Кофе – это не требует обсуждений, но я бы добавил гренки, которые готов приготовить собственноручно, как вы отнесетесь к этому варианту?

– Было бы чудовищной глупостью отказаться от такого меню, особенно, если готовить будете вы.

– Вот и замечательно, пойдемте на кухню.

На кухне было приоткрыто окно, и свежий утренний воздух, заполнивший это небольшое помещение, заставил меня вздрогнуть, но закрывать окно мы не стали: здесь, в горах, день вступает в силу очень быстро, а летом, когда нагреваются камни, раннее утро – единственное время, когда можно насладиться естественной прохладой.

Я не могу сказать, когда наступил момент перехода наших отношений от сухой любезности плохо знакомых людей к беззаботному дружескому общению. Когда мы перешли на ты? Когда вдруг стало казаться, что мы понимаем друг друга даже тогда, когда наши мысли остаются невысказанными до конца?

О чем мы говорили, я уже не помню, но только мы ничего не узнали друг о друге. Что было с каждым из нас до этой встречи, не имело значения в ту минуту. О трагедии, произошедшей в жизни Берта Стайнера, мне рассказала Соня, когда Берт уже уехал.

Бертрам и Лидия были великолепной парой. Может, они и не отличались яркой красотой, но когда их видели вместе, их нельзя было не заметить. Кроме того, ни у кого не возникало сомнения, что эти двое были созданы друг для друга. Это трудно объяснить словами, их просто нужно было видеть. Их брак длился чуть больше трех лет, а потом случилась беда. Лидия была телерепортером. Все, наверное, помнят землетрясение в районе Мэрвика. Лидия Стайнер делала репортаж о ходе спасательных работ. Ее материалы были получены и даже показаны по центральным каналам, но сама журналистка с места событий не вернулась. Что произошло, так и не удалось выяснить. Ее не было ни среди живых, ни среди мертвых. Берт не терял надежды и не хотел верить, что Лидия больше не вернется. Но шли месяцы, а затем годы. Постепенно выстраивалась другая жизнь, жизнь, в которой было все, и только не было любимой женщины.